Риджийский гамбит. Интегрировать свет - Евгения Сафонова

Двести шестьдесят восемь миллионов четыреста тридцать пять тысяч четыреста пятьдесят шесть… спокойно, спокойно, ничего непоправимого не случилось. Если Хьовфин будет катастрофически не рад видеть сыновей, которых он успел похоронить, и опального брата – нас просто призовут обратно под горы, только и всего. А Фрайндин, думаю, вполне сможет довести дело до конца в одиночку. Мы с самого начала знали, что убеждать Фина придётся именно ему.

Младший брат Повелителя эльфов как раз протянул руку Авэндилль: ладонью кверху, в требовательном жесте.

– Отдай нам перстень, и я буду лично просить брата помиловать тебя.

Мудро. Если добыть вещественное доказательство до прихода Хьовфина, это однозначно добавит убедительности нашим словам. А самостоятельно перебирать все кольца, которых у эльфийки наверняка десятки, выискивая то самое… На подобное у нас времени явно не оставалось.

Авэндилль медлила, но в воздухе серебряным блеском молнии сверкнула сталь.

– Делай, что говорят. Быстро. – Дэнимон обнажил свой меч, и кончик лезвия был направлен перепуганной эльфийке в лицо. – Никогда не думал, что придётся угрожать женщине. Впрочем, не так важно, как выглядит порождение зла, суть у всех одна.

– Принц, – осторожно вымолвил Лод, – вы…

– Не волнуйтесь, я её не убью, – в голосе эльфа прорезались какие-то лихорадочные, фанатичные нотки, остро напомнившие мне Алью в начале нашего знакомства. – Но если не отдаст кольцо прямо сейчас, пожалеет. – Он сделал пару шагов, оказавшись рядом с Фрайном, прямо перед загнанной преступницей. – Кольцо!

– Отдай его, Дилль. Или его отыщем мы, но это не облегчит твою участь, – Эсфориэль говорил куда мягче, но то была обманчивая мягкость шёлка, под которым прятался острый клинок. – Если тебе нечего скрывать, это никак не навредит тебе, верно?

Она медленно отняла руку ото рта. Тяжело дыша, опустила её, отерев ладони о юбку.

Не говоря ни слова, Авэндилль повернулась к туалетному столику. Потянула пальцы к костяной шкатулке, подле которой положила гребень. Шкатулка была небольшой, в неё не спрятался бы кинжал, и даже дротик – едва ли; но краем глаза я заметила, как Лод, не поднимая руки, выплел пальцами рунную паутинку.

А ещё – как у его локтя на миг обозначился прозрачный контур воздушного щита.

– Что бы ни случилось, – сказал он, невзначай прислонившись спиной к двери, – всем оставаться там, где вы стоите.

Эльфийка замерла, только и успев, что откинуть крышку.

Ясно. Колдун наверняка укрыл нас защитным барьером, и какой бы козырь ни оказался у убийцы в рукаве, на нас он не подействует.

– Быстрее, – Дэнимон нетерпеливо подался вперёд, так, что от эльфийки его отделяла только длина клинка, почти упиравшегося Авэндилль в ухо. Видно было, как преломляется воздух там, где сталь пересекла границу магического щита: барьер не пропускал ничего снаружи, но не изнутри.

– Принц, отойдите назад.

Это был почти приказ, и за твёрдостью в голосе Лода я прочитала тревогу.

Послышалось звяканье, тихое и глухое, точно кто-то мял в ладони горсть гальки – эльфийка перебирала свои украшения. Потом принялась выкладывать их на стол, одно за другим. Кольца, ожерелья, браслеты в золотисто-зелёных тонах.

Горло от волнения сжалось так, что трудно было дышать.

Шестьдесят восемь миллиардов семьсот девятнадцать миллионов…

– Отойдите, – повторил колдун, сощуренными глазами следя за тем, как Авэндилль ищет что-то, – и опустите меч. В этом нет нужды.

– Нет, я…

Эльфийка в очередной раз вынула пальцы из шкатулки. Сжимая в них маленький белый кристалл, похожий на кварц.

А потом мир обратился чистой белизной, и на меня навалилась беззвучная чернота.

Я ослепла, оглохла, потерялась в тёмной тишине. Потом врезалась спиной во что-то. Упала? Ударилась об пол? Нет, это стена, я просто отпрянула к ней, а пол – вот он, под ногами, а, протянув руку, нащупаешь мантию Лода… Я всё там же, всё в той же комнате, всё в том же дворце.

И всего лишь подпала под действие магического аналога светошумовой гранаты.

Вспомнив напутствия Лода, я замерла, отчаянно моргая, считая мгновения в тишине, нервно ожидая, пока пройдёт действие заклинания. Слух вернулся первым.

– …спокойно, оставайтесь на местах! – крик колдуна с трудом пробивался сквозь мутную пелену: казалось, из моих ушей медленно вынимают вату. – Я запечатал комнату и закрыл нас барьером, она не сможет ни убежать, ни причинить нам вреда! Заклятие безвредное, скоро всё восстановится, но проходит даже через…

– Все целы? Мне казалось, я ранил кого-то! – в словах Дэнимона сквозила лёгкая паника. – Когда меня ослепило, я отшатнулся и взмахнул мечом, и я почувствовал…

В темноте проявились очертания предметов. Потом начало светлеть: постепенно, сперва оборачивая мир в густую серость, затем разрисовывая его выцветшими было красками.

В наступившей вдруг тишине – уже не колдовской – Лод рванул вперёд.

И когда я разглядела, что скрывала темнота, я забыла вдохнуть.

Она лежала там же, у окна. Светлые волосы пропитываются краснотой, голова повёрнута под каким-то странным углом, рот беспомощно открыт, стеклянные глаза смотрят прямо перед собой. Под шеей, по которой с левой стороны до кадыка алой ленточкой протянулась глубокая рана, растеклась тягучая вишнёвая лужа. Дэнимон стоял чуть поодаль, оцепенев, так и сжимая в опущенной ладони меч… с кончика которого на дерево размеренно капала кровь.

Лод рухнул на колени, накрыл ладонью разрезанное горло эльфийки, пачкая мантию и пальцы тошнотворным багрянцем, колдовским сиянием пытаясь исправить, исцелить, заставить снова дышать – бесполезно. Я понимала это так же хорошо, как, должно быть, понимал он. Но из всех, кто был в комнате, никто ещё не мог признать и принять того, что случилось.

Включая меня.

Барьер не в силах был помешать острой стали мазнуть эльфийку по горлу. Она хотела сбежать, но вместо этого напоролась на меч. И умерла – вместе со всеми надеждами. Потому что теперь, даже если мы найдём перстень, мы ничего, ничего, ничего не докажем.

Неужели всё? Из-за случайности, из-за ерунды, так просто, так глупо, так…

Рядом со мной громыхнуло, и дверь ударилась о стену, почти слетев с петель. Сначала в комнату ворвались семеро стражей, проскочив мимо меня, вжавшейся в стену; за ними прошествовал Хьовфин, сопровождаемый шелестом серебряных одежд. Замер, глядя на открывшуюся его взору картину.

На своего наследника, который стоял над мёртвой эльфийкой, сжимая в руках окровавленный клинок. Рядом с дядей-изменником. Без ошейника.

Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, какие выводы сделает Хьовфин.

– Так ты тоже избрал сторону тьмы, – губы Повелителя побелели от гнева, голос звенел потрясением и яростью, сузившиеся глаза перевели взгляд с одного сына на другого. – Вы оба!