Риджийский гамбит. Интегрировать свет - Евгения Сафонова

* * *

Выражаю сердечную благодарность семье, поддерживавшей меня во всём, читателям, ждавшим продолжения,

Ришику – за песню Лода,

Снежке Ю. и Жанне К. – за игры подсознания и образ Белой Ведьмы,

Наде Р. и Володе К. – за посиделки на кухне и вы-знаете-какую-сцену,

Илье М. – за критику шахматных косяков,

Red[A]ctors Team и Ире В. – за всё хорошее,

Анне Неустроевой – за бережную редактуру,

а также нашей Банде и отдельно Дане Арнаутовой – за то, что когда-то замотивировали меня продолжить ту историю, которая теперь заканчивается.

Посвящается по-прежнему славному дому Альянс,

а также благородному Джонатану из рода Берг

и его леди Келли из рода Онг.

Still dedicated to the glorious House Alliance

as well as the noble Jonathan of House Berg

and his lady Kelly of House Ong.

Long Live [A]lliance!

Иногда почти невозможно заметить, как твоё запястье обвивает нить кукловода. Распознать момент, когда твоя жизнь перестаёт принадлежать тебе и решения, которые ты считаешь своими, оказываются давно придуманными за тебя.

Чаще всего в роли кукловодов выступают боги. Если смотреть на то, что творится вокруг, боги очень любят поиграть. Разыгрывать кровавые представления, мучая своих марионеток. Ведь трагедии наблюдать куда интереснее, чем светлые и добрые истории со счастливым концом. Без драм, без конфликтов. Боги всемогущи – и, будь на то их воля, наверняка бы не допустили, чтобы в мире появилось зло. Чтобы в нём лилась кровь. Чтобы в нём случались убийства, эпидемии, катастрофы… и войны.

И виноваты ли тогда те, кто в этих представлениях выступает на стороне зла? Если таким образом они развлекают богов? Ведь в хороших трагедиях без злодеев никак не обойтись.

Вот о чём думал тэлья Фрайндин из рода Бьортреас, младший брат Повелителя эльфов, когда устал от долгого ожидания и присел на камень, покрытый бархатом зелёного мха.

Лучи ясного дня, просачиваясь сквозь кружево золотой кроны дерева-дворца, заливали цветочные поляны солнечной карамелью. Дворцовый сад эльфов окончательно пробудился ото сна, и птичьи трели вплетались в журчание фонтанов. Синие, как зимняя полночь, глаза эльфа задумчиво скользили по яркой зелени кустов и деревьев, окружавших тенистую мраморную дорожку, но мысли его были далеко.

Посланцы тёмных. Как давно они с братом не видели Детей Луны… Наследница Тэйранта приходила только сегодня утром, а кажется, будто уже месяц миновал.

Взгляд Фрайна застыл на самом обычном древесном листе, ничем не отличающемся от прочих; и видел он вовсе не то, на что смотрел.

Память. Забавная штука. И со временем начинает выкидывать странные вещи. То, что было очень давно, не оставляет в покое, будто случилось вчера, зато многое из того, что произошло совсем недавно, отступает на второй план. Все века твоей долгой жизни… нет, они не давили непосильным грузом, как почему-то считали люди. После первой сотни лет, откровенно говоря, жить становится всё легче и легче. В какой-то момент ты просто перестаёшь замечать, как с молниеносной быстротой мелькают дни, сменяя друг друга, – и вот для тебя уже не имеет значения, пять лет прошло или пятьдесят. Вещи, казавшиеся такими важными в юности, с годами совершенно перестают волновать, а отмеренную тебе роль играешь, уже не замечая. Все они здесь, при дворе, играют свои роли, и ему досталась далеко не худшая. Всем им – трём эльфийским принцам, сынам рода Бьортреас – пришлось нелегко. Каждому по-своему.

Фрайн подумал о братьях. Сперва о старшем, затем – о среднем, которого защитила от гнева Хьовфина вечная тьма под горами дроу.

Помрачнел.

Война неизбежна. Очередное кровавое представление на потеху богам, которое, должно быть, сорвет у них бурю рукоплесканий. Как бы ни старался Эсфор, что бы ни пытался сделать, войну не предотвратить. Уже нет.

Но…

– Заскучал?

Мелодичный голосок вплёлся в переливы птичьего пения, и эльф перевёл взгляд на девушку, стоявшую рядом с камнем.

Длинные кудри струились по её спине шёлковым плащом цвета осени и огня. Глаза сияли летней зеленью, яркой и тёплой, как листва деревьев в эльфийском саду. Она сменила платье – должно быть, на это и потребовался час. Лучший эфнийский шёлк, тонкий и прочный, облегал её как вторая кожа: казалось, девушка облачена в наряд из искристой воды, непрозрачной и зеленоватой, и целомудренный закрытый покрой не делал наряд менее откровенным.

Впрочем, Мэрис любила откровенные наряды. Как и шокировать ими окружающих.

Ещё одна черта, разительно отличающая её от уроженок Риджии.

– Ты на меня так пялишься, что паника-паника, – хмыкнула девушка, когда Фрайн помедлил с ответом; на риджийском она говорила безупречно. – На мне вроде комиксов не нарисовано.

Эльф поднялся с камня:

– От подобной красоты трудно оторвать глаз.

– Нет уж, не надо от меня ничего отрывать. Мне оба глаза дороги как память.

Пару секунд Фрайн просто смотрел на её улыбку, буквально истекающую иронией.

Следом улыбнулся в ответ.

– Ха, – произнёс он. – У тебя блестящее чувство юмора.

Та, которую здесь называли Мэрис, лишь качнула головой с лёгким пренебрежением и, когда Фрайн попытался обнять девушку за плечи, шлёпнула его по рукам.

– Ты в порядке?

– Конечно, в порядке! У меня нервы как у Терминатора. А уж из-за Белоснежки я психовать тем более не собираюсь. – Она погрозила эльфу тонким пальчиком. – И это ещё не повод меня лапать!

Его губы тронула лёгкая усмешка.

– Я так тебе противен, Мэрисуэль?

Волосы эльфа – прямые, свободно отпущенные до плеч, – казалось, мерцали лёгким золотым сиянием. Дневной свет, соскальзывая с королевского венца, скатывался по высокому чистому лбу и тонул в тёмной глубине глаз, выделявшихся на бледном лице, молодом и прекрасном.