Пожиратели - Магнус Йонссон

Беатрис положила в кофе целую ложку меда. Не потому, что так вкуснее, а чтобы поскорее взбодриться. Она помешала в чашке. Линн вовсе не казалась разбросанной и эмоционально неустойчивой — какими были, по мнению Беатрис, все называвшиеся анархистами. Скорее спокойная и рассудительная. Если только Эрик не пошутил, назвав ее анархисткой. Линн совсем не такая, как те персонажи, которых Беатрис видела по телевизору в «Сыновьях анархии».

Линн открыла калитку, вышла и протянула две чашки с дымящимся чаем удивленным полицейским, сидящим в машине у ее дома. Как давно они тут сидят? Разве рабочий день еще не заканчивается или это новый патруль? Боковым зрением она отметила, как мимо дома у самой воды проехал велосипед. На руле болталось ведро, из которого торчала щетка для мытья окон. Она окликнула его, но Арвид Свенссон уже проехал мимо. Она вернулась обратно в дом, достала телефон, стала вертеть в руках. Поколебалась. Датские владельцы. «Отследить путь денег». Однако ей показалось, что она и так уже слишком много пользовалась услугами своего датского контакта. Он столько для нее сделал во время майского расследования, когда лично приехал, чтобы освободить ее. Однако у нее просто нет выбора. Зашифровав письмо в hushmail при помощи программы PGP, она отправила его на адрес antifa.dk.

Линн понимала: и Луиза, и Рикард сочли бы, что она ловит рыбку в мутной воде. Сама же она считала, что цель оправдывает средства. Ведь никто не пострадает. А то, что она выяснит, Рикард сможет потом подтвердить через официальные каналы — когда будет известно, что искать.

Ответ от «Антифа Нёрребро» пришел сразу же.

«Человек готов встретиться с тобой завтра утром на Нёрребро. Либо это, либо ничего».

Потом прилетела еще одна эсэмэска.

«Кое-кто говорит, что ты теперь работаешь на других?»

Черт, откуда они узнали? Она понимала — они имеют в виду не нацистов. Но и полиция не очень-то высоко котируется у борцов за свободу из Копенгагена. Проигнорировав вопрос, она отослала сообщение. Надо торопиться.

«Спасибо, буду».

Линн посмотрела в окно поезда, потом перевела взгляд на часы в мобильном телефоне: 09:45. Снаружи проносились еловые леса, затем глинистые поля, а затем мимо промелькнул одинокий хутор с красным домиком, за которым снова потянулся лес. Всего несколько минут — и ощущение большого города улетучилось. Она послала эсэмэску Рикарду: «Поехала обсудить пару вопросов с датскими контактами». Он догадается, о чем речь. И, скорее всего, рассердится.

Хотя она и радовалась встрече с Каспером, лично поехать в Копенгаген — вероятно, не лучший способ распорядиться временем. Однако она знала: по-другому не получится. Банковский контакт, к которому обращались «Антифа Нёрребро», не допускал пересылки чего бы то ни было по электронным каналам. Только бумажные распечатки прямо в руки, которые Каспер обязан был сжечь, когда она их прочтет. Так было раньше, так все осталось и сейчас. И это вполне разумно, учитывая, что и PET, и СЭПО десятилетиями следят за «Антифа», и не всегда достаточно время от времени менять шифр. Особенно сейчас, когда на фоне борьбы с терроризмом NSA поддерживает криптоаналитиков службы безопасности.

Она вышла на Главном вокзале. В последние годы она не раз бывала тут, так что уже не удивлялась, как все изменилось. Свернула на Итедгаде. Несколько клубов с лайв-шоу еще сохранилось, но в целом тут произошла та же реновация, которую она наблюдала в центре Стокгольма. Не то чтобы ей не хватало порноклубов и торговцев наркотиками, но одновременно с ними исчезла немалая часть былого шарма, когда фасады подкрасили и модные бары вытеснили старые пивнушки и кебабные. Линн пошла дальше по улице, плотнее запахнувшись в пальто. На площади Хальмторвет она купила кофе с собой и прошла мимо Скильбекгаде, где длинной цепочкой стояли озябшие проститутки и покуривали в ожидании клиентов. Грустное и жалкое зрелище. Трудно поверить, что женщины из Восточной Европы и Африки попали туда в результате свободного выбора, хотя проституция в Дании легализована. Большинству из них было далеко до Джулии Робертс — счастливой шлюшки из фильма «Красотка», которая в конце фильма выходит замуж за принца. Линн знала, что несколько лет назад фильм показывали прямо на стене дома на этой самой улице — неизвестно, какую мораль и кто должен был из этого извлечь. С другой стороны, она знала, что датчане зачастую считают шведов излишне политкорректными, так что на этот раз решила не обсуждать эту тему. В прошлый раз ее поразило то, что даже ее датские друзья по «Антифа» считали, будто проституция — свободный выбор женщины и нечего ее стыдиться. Она покачала головой и покосилась на женщину, которая трясущимися пальцами сворачивала в углу самокрутку. Лицо женщины задергалось, словно в тике, когда она сделала затяжку и стала чесать ногтями руки.

Когда Линн приблизилась к Дюббёльсгаде, окружающий пейзаж изменился. Здесь тоже все благоустроенное, но с налетом грубоватого шарма. Граффити на кирпичных стенах на редкость художественные. Почти постмодернизм, со множеством нюансов коричневого и серого. На тротуаре стояли кое-как припаркованные велосипеды. Машины в «карманах» теснились рядом с грузовыми велосипедами из Кристиании и, к ее радости, с импровизированными рампами для скейтинга, сделанными из стружечных плит, прибитых к краю тротуара. Линн умилилась, заметив двух мужчин — судя по одежде, занимавшихся вывозом мусора, — которые сделали перерыв и пили пиво, сидя на углу. Это было так не по-шведски!

Она глянула на подъезд по Дюббёльсгаде, 58, отметила за стеклом двери тень. Он уже на месте.

Каспер посмотрел на нее теплым взглядом и обнял ее, не говоря ни слова. Казалось, все как прежде. Он не подозревает ее в том, что она приехала с целью обмануть его, навредить их деятельности.

Каспер всегда нравился Линн, хотя между ними никогда ничего не было. Просто оба верили, что мир можно изменить, и им нравилось общаться друг с другом.

Она пребывала в приподнятом настроении, ощущая себя частью единого целого, некоего сообщества единомышленников. Словно привет из прошлого. Она скучала по той жизни, хотя сама себе в этом не признавалась.

— Как хорошо, что ты нашла дорогу.

Она показала ему мобильный телефон.

— Воспользовалась навигатором. Трудно сориентироваться — все так изменилось. Хальмторвет стала совсем неузнаваема.

Он кивнул.

— Средний доход повысился, квартплата сильно выросла, на место кебабных пришли лаундж-бары. Но муниципальная приемная на площади осталась. С одной стороны, можно получить заместитель героина и чистые шприцы, а с другой — латте и кусок пиццы. Но в целом все стало искусственное и припомаженное. Какое-то бездушное. — Он рассмеялся. — Как на Ютландии.

Она поднялась вслед за ним по лестнице.

— Как у вас дела?

— Заканчиваем подготовку к Блокапу. А в целом мы начали работать, как вы, в Швеции, по модели Алерта, чтобы противодействовать SIAD и Партии датчан[59].