Как ограбить швейцарский банк - Андреа Фациоли

– Алло?

– Это я.

– Лина!

Сальвиати сжал трубку в руке и чуть сгорбился, стараясь сделать разговор как можно более уединенным. В баре было почти пусто, но помешать ему мог любой пустяк: звяканье кассы, смех посетителя.

– Как у тебя дела, Лина?

– Хорошо. Я говорила с полицией.

– А.

– Никаких проблем. Мне задали несколько формальных вопросов. Как работа? Ты уже приступил к саду?

– Я купил каталоги питомников. Привожу все в порядок к весне.

– Хорошо.

– А ты? Решила, чем хочешь заняться?

– Думаю.

– Хочешь какое-то время побыть в Провансе?

– Но что я буду там делать?

– О, работу я тебе найду. Спрошу у госпожи Августины…

– Пока не надо. Но я с удовольствием приеду к тебе в гости. Может, немного погодя, когда потеплеет.

– Здесь всегда есть место! И… – Сальвиати помедлил. – Если захочет приехать и Маттео…

– О, спасибо! Я буду очень рада снова повидать виллу.

Еще немного, и они уже не знали, что сказать друг другу. Возможно, это было неизбежно. Он не хотел задавать лишних вопросов, а она не хотела отвечать поверхностно. Так или иначе, Лина изменилась. Она искала свою дорогу, а ему оставалось только ждать ее.

– Ну, тогда привет Маттео!

– Конечно. До скорого!

– Да, до скорого…

Сальвиати повесил трубку и снова сел на улице, за столик у двери. Воздух был еще холодный, но в пиджаке было хорошо. Он закурил трубку и посмотрел вокруг. Площадка для петанка была готова к началу сезона. У магазина сувениров, за платанами, уже полыхали цветастые рубашки первых туристов.

– Бокальчик белого? – спросил у него Марсель.

– Спасибо. Составишь мне компанию? Госпожа Августина была рада снова видеть его после долгих месяцев отсутствия. Сальвиати не мог сказать ей всю правду, но дал понять, что такое больше не повторится.

– Ветерок сегодня, – сказал Марсель.

– Мм…

Ветер шел с моря. Он разогнал тучи, которые предыдущими днями приносили дожди. Сальвиати в те дни готовил землю под высадку нового розария. Он внес немного сульфата железа и после аперитива собирался отвезти на виллу три мешка удобрений. Марсель обратил его внимание на показавшегося перед баром человека:

– Вот, держится каким-то чудом…

Марсель имел в виду господина Симона, старого деревенского учителя. Тот всегда ездил за продуктами на велосипеде; и теперь, возвращаясь с двумя сумками на руле и одной на багажнике, он огибал платаны на площади. Необычайное чувство равновесия. Сальвиати улыбнулся и разжег трубку.

Ограбление было где-то очень далеко. Форстер доставить неприятности больше не мог: по слухам, которые собрал Сальвиати, ему пришла крышка, кредиторы накинулись на него гурьбой. Но Сальвиати знал, что после таких операций восстанавливаешься долго. Буйство грабежа, хлыст действия, внезапность и ярость. Такое не уходит за день. Сальвиати боялся, что где-то эти десять миллионов еще откликаются бедой. В душах Анны и Филиппо, в нерешительности Лины, в молчании Элии…

Да-да, Элия. Он не давал о себе знать, но Сальвиати не сомневался, что это только вопрос времени. День за днем, пуская на воду свои плотики или бродя по лесам, Элия будет чувствовать потребность разобраться в происшедшем поглубже. В ожидании Сальвиати курил трубку, думал о своих розах и, пока солнце исчезало за площадью, пил белое вино с Марселем.

– На днях заходил Жорж, – сказал Марсель. – Он сказал, что вы выкопали новый колодец, там на вилле.

– Да. Давно уже об этом подумывали.

– Летом пригодится…

– Будем надеяться.

– Уф! Ветерок сегодня!

– Да. С моря идет.

Энеа Дюфо с удовольствием позволял себе провести пару деньков не в сезон на борту своей «Лаки». В сущности, оснащенная как надо яхта ничем не хуже рабочего кабинета. Днем он проводил время на палубе или высаживался в какой-нибудь деревне, по вечерам останавливал выбор на том или другом прибрежном ресторане. Из своей каюты он был связан со всем миром; отсюда он мог управлять своими делами, как из Милана или из Цюриха.

Ветер дул с моря к земле. Дюфо поднял глаза и отследил взглядом силуэты домов и холмы за ними. Ему казалось даже, что он улавливает ароматы Прованса, голоса женщин, застрявших за разговором у дверей лавок.

Загорелый, с высокими скулами и суровым ртом, Энеа Дюфо мог внушать известный страх. И действительно, он был потрясающим дельцом, не упускающим ни одного шанса. Но порой к нему подступала усталость, и тогда он позволял себе бутылочку бордо. Особенно удачного урожая.

Он перевел глаза на экран компьютера. Слишком много электронных писем. Всем надо что-то спросить. Он стер штук шесть, потом распечатал отчет «Юнкер-банка». Чутье не подвело Рето Коллера и на этот раз: Дюфо вложил известную сумму в «Юнкер», рассчитывая на свойственную небольшому банку готовность идти на риск. Он показал себя хорошим клиентом, обеспеченным деньгами, будущим и возможностями. И Коллер знал свое дело: в этом швейцарцам можно доверять. Неслучайно треть частных офшорных капиталов мира хранится в их банках.

Дюфо зевнул и отпил глоток вина. При мысли о Коллере ему вспомнилась та неприятность перед Рождеством. Он не очень хорошо понял, как там все происходило, но была попытка ограбления. Трое бедолаг воспользовались утечкой сведений и попытались перехватить Мелато. «Юнкер» положил эту историю под сукно.

Было бы досадно потерять деньги. Но Дюфо не делал из этого драму. Его забавляли те, кто принимает это близко к сердцу, кто отзывается с большим пиететом о менеджерах, банковской тайне, хедж-фондах. Дюфо вел дела в разных странах и хорошо знал, что мир – одна большая деревня. Впрочем, в целом швейцарцы были из самых честных… ну, кроме Коллера, к счастью.

Он выключил компьютер и снова поднял голову, чтобы посмотреть на берег. Все дома по-прежнему стояли на своих местах, и женщины все еще разговаривали в лавках.

Он глянул на отчет Коллера, но после нескольких строчек заскучал.

Поболтал вино в бокале. Полюбовался его густым цветом и сделал маленький глоток. Подержал вино во рту, стараясь распознать слагаемые аромата. Потом проглотил и поставил бокал на стол. На берегу зажглись огни. Холмы теряли очертания, и исчезла граница между берегом и морем.

Франческа надела капюшон куртки. В лесу было не очень холодно, но, едва ступив на просеку, они почувствовали ветер. Он дул с гор и забирался под одежду, рассыпал озноб за шиворотом.

– Он проходил здесь, – сказал Контини. – Оставил шерсть, пролезая под оградой.

– Но ты знаешь, куда он идет?

– Понятия не имею. Начинается период спаривания, самцы становятся непредсказуемыми.