Книги онлайн и без регистрации » Романы » Мечта для нас - Тилли Коул

Мечта для нас - Тилли Коул

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 99
Перейти на страницу:

– Кромвель! – Его голос прозвучал резко и строго. – Успокойся.

Желание бушевать потихоньку сходило на нет, оставляя после себя лишь расплывчатые воспоминания обо всем, с чем я боролся. Я перекатил во рту пирсинг, пытаясь избавиться от чувства горечи.

– Кромвель!

Льюис встряхнул меня, и мои плечи поникли.

– Не могу выносить все эти чувства, – проговорил я срывающимся голосом. Теперь Льюис смотрел на меня с грустью. Я уставился на свои окровавленные руки – я так и не смыл кровь Истона. – Он пытался убить себя. – Мой голос дрожал, я зажмурился. – Она умирает.

Я закрыл лицо руками, пытаясь избавиться от темно-синего цвета, заполнявшего собой сознание, вымывающего все остальные цвета.

Я терпеть не мог темно-синий, мать его.

– Она ждет сердце, но, думаю, донор не появится.

Льюис немного ослабил хватку, но не выпустил меня. Я уставился на картину на стене, на которой пестрели яркие спирали и круги.

– Она слабеет с каждым днем.

Я покачал головой, вспомнив, как Бонни привезли в больницу на кресле-каталке, как она посмотрела на меня снизу вверх огромными запавшими глазами. Она выглядела такой уставшей.

Словно еще немного, и она утратит желание бороться.

– Она умирает, – снова прошептал я. Каждую клеточку моего тела пронзала такая сильная, темно-синяя боль, что я не мог дышать. – Она пробудила во мне желание играть. – Я ткнул себя кулаком в грудь, там, где билось здоровое сердце. – Она заставила меня снова слушать музыку, звучащую внутри меня. Заставила меня играть. С ней я вновь стал самим собой. – Я проглотил вставший в горле ком. – Она не может умереть. Я ее люблю. Она – мое серебро.

Все желание бороться куда-то улетучилось, зато эмоции снова усилились, подобно гигантскому цунами, которое грозит ничего не подозревающему берегу полным опустошением. Льюис взял меня за руку и куда-то повел. Я не смотрел по сторонам, но в какой-то момент поднял голову и обнаружил, что мы находимся в музыкальной студии. Только эта студия была лучшей из всех, где мне случалось бывать. Я огляделся: гладкие, полированные стены, аккуратно разложенные инструменты ждут, что на них будут играть – все новенькие и высококлассные. Потом взгляд мой упал на стоявший в углу рояль, его глянцевая черная масса притягивала как магнит. Ноги сами собой шагали по светлому деревянному полу, я почувствовал головокружение, когда подошел к инструменту. Я бесчисленное количество раз играл на нем во время концертов, будучи ребенком, а переполненные зрительные залы внимали мне, затаив дыхание… Папа стоял за кулисами и наблюдал, как его сын-синестетик делится со слушателями цветами, изливавшимися из глубины его души.

– Ты должен играть, – сказал Льюис. Он стоял в центре комнаты и смотрел на меня. В этот миг он выглядел в точности как тот композитор, которого я увидел много лет назад в Альберт-холле.

Тайлер Льюис.

Я поморщился – эмоции не отпускали. Казалось, голова сжата тисками, кровь пульсировала в висках.

– Выпусти их, – сказал Льюис.

Когда его голос достиг моих ушей, я увидел, что он бордовый.

Мне нравился бордовый цвет.

Я коснулся клавиш, и, стоило мне ощутить под пальцами их гладкую, прохладную поверхность, как все изменилось. Я закрыл глаза, и все воспоминания о случившемся сегодня ночью подернулись дымкой, превратились из образов в цвета и формы. У меня перед глазами танцевал живой узор.

Я последовал за ним, как того желало мое сердце. С каждой новой нотой мне становилось чуточку легче. Не открывая глаз, я играл и играл, пока не перестал думать о том, что делаю, позволил музыке вести меня в темноту. Я дышал все размереннее, невидимый обруч, сдавливавший грудь, исчез, мои мышцы стали единым целым с инструментом, и все владевшее мною напряжение изливалось в мелодию. Чем дольше звучала соната, тем меньше во мне оставалось переживаний.

Голова перестала болеть, ноты танцевали и порхали в воздухе, унося с собой напряжение, снимая с плеч тяжкий груз.

Я играл и играл, и в конце концов музыка закончилась, а я успокоился.

Я перевел дух, несколько раз вдохнул и выдохнул и только потом смог опустить руки. Открыл глаза и уставился на черные и белые клавиши. Стояла глубокая ночь, я знал, что боль и грусть неизбежно усилятся, и все равно улыбнулся.

Бонни понравилась бы эта улыбка.

Подняв голову, я увидел, что Льюис стоит на том же месте в центре комнаты, только выражение его лица изменилось, а глаза влажно блестят.

– Кромвель, – хрипло проговорил он. – Именно поэтому я хотел, чтобы ты был здесь и учился. – Он сделал шаг ко мне. – Никогда не слышал ничего подобного, сынок. Ни разу за все те годы, что я писал музыку и дирижировал, мне не доводилось слышать ничего столь же сильного, бередящего душу.

Он подошел к роялю и облокотился на крышку. Помолчал. Я смотрел на клавиши, бездумно гуляя пальцами по черной полированной поверхности инструмента.

– Мне этого хочется, – прошептал я и ощутил, как лопнула последняя струна, связывавшая мою страсть к гармониям и мелодиям, рапсодиям и симфониям. Ком в горле исчез, я вдохнул полной грудью и впервые после потери отца действительно почувствовал, как наполняются кислородом легкие – потому что я сделал выбор.

Музыка в моей душе требовала выхода с самого момента моего рождения… И сейчас я был готов услышать ее зов.

– Мне этого хочется, – повторил я громче с уверенностью, какой еще не чувствовал прежде. Я посмотрел на Льюиса. – Мне нужно это делать.

Нужно творить. Сочинять музыку.

Потом я вспомнил о случившемся сегодня ночью и об истории, которую только что рассказал с помощью этого инструмента марки «Стейнвей». В душе всколыхнулась печаль и стала процарапывать себе путь наружу. Я нажал клавишу ми. Всегда любил ноту ми, она была мятно-зеленой.

– Он перерезал себе вены. – Я перешел к соль. – Брат Бонни, Истон. Пытался покончить с собой сегодня ночью. – Я перебрал пальцами, сыграв семь основных нот. – Я его нашел.

Мой голос был рваным, словно ножом царапали стекло.

– Так он?..

– Стабилен – так сказал его отец.

Я играл один звукоряд за другим, двигаясь слева направо. Свободную руку я прижал к груди.

– Эмоции…

Я покачал головой, не зная, как объяснить.

– Они тебя поглощают, – сказал Льюис. – Ломают.

Мой палец застыл на клавише. Я поднял голову и посмотрел профессору в глаза.

– Да.

Ничего себе: этот тип меня понимал.

Льюис поставил рядом с роялем стул. Пальцы преподавателя тоже стали перебирать клавиши, его руки двигались словно сами по себе. У меня перед глазами начали вспыхивать цвета, и тогда я начал играть то, что вижу. Мы играли одно и то же. Льюис усмехнулся уголком рта. Я следовал за его подсказками. В моем сознании преломлялись цветные сферы, и я гнался за ними, пока Льюис не перестал играть. Он вздохнул.

1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 99
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?