Женский приговор - Мария Воронова

– Правда не знаю. Мы к вам, собственно, по очень щекотливому делу, и вы имеете полное право выставить нас вон, если не хотите разговаривать. Просто решается судьба человека, поэтому мы позволили себе пренебречь некоторыми формальностями и обратиться за помощью к Татьяне.

– Да в чем дело, может, я и сама скажу.

Только Надежда Георгиевна заикнулась про Мостового, Танина мама азартно шлепнула ладонью по бедру и заявила, что сейчас прольет свет на всю эту идиотскую историю. Некоторое время назад Таня с подружкой решили стать рокерами, зря, что ли, все детство протосковали в музыкальной школе. Подружка шикарно играла на фортепиано, Таня обладала хорошим голосом, обе освоили гитару, а молодой человек подружки готов был влиться в коллектив в качестве ударника. Мама благосклонно смотрела на это увлечение, позволяла ребятам играть дома, несмотря на недовольство соседей, и думала, не отправить ли дочку к репетиторам и замахнуться на консерваторию, а если не получится, то хотя бы в театральный институт или эстрадно-цирковое училище.

Троица спелась и сыгралась так, что начала выступать в школе на разных мероприятиях, но тут проявилась ключевая проблема. Как исполнители ребята были очень хороши, но как творцы – ноль. Беспомощные стихи, примитивнейшая музыка, такое не стали бы слушать даже дети.

Петь песни про родину, труд и комсомол ребята посчитали ниже своего достоинства. Им хотелось чего-то серьезного, с глубоким подтекстом и обязательно бунтарского. Они мечтали стать своими среди серьезных рокеров, войти в «тусовку», попивать кофеек или что покрепче в «Сайгоне» и обсуждать творческие планы с такими мэтрами, как Кирилл Мостовой.

Мальчик-ударник был с ним шапочно знаком. Бывает иногда, что дядя почти ровесник племяннику, и у мальчика оказался как раз такой случай. Брат матери был молодой, но признанный бас-гитарист, иногда играл в группе Кирилла и брал племянника с собой на сейшны. Поскольку Мостовой иногда здоровался с парнишкой, а один раз отобрал у него стакан вина и прочел короткую лекцию о вреде пьянства, группа юных музыкантов решила, что теперь он их лучший друг и по-родственному обязан дать им свои песни для исполнения.

Кирилл отказался, объяснив, что неизвестно, будут ли песни «Мутабора» звучать хорошо в исполнении группы «Рагнарек» (просто Таня в детстве до дыр зачитала книжку «Скандинавские сказания»).

Ребята выпрашивали, Мостовой не соглашался, и даже Танин сильный голос его не убедил. Но детям очень хотелось стать настоящей рок-группой, и у девчонок созрел остроумный план. Таня подаст заявление на Кирилла об изнасиловании и согласится забрать, если он отдаст ей несколько новых песен, которые сам еще не исполнял. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Таня была в восторге от того, что Кирилл высоко оценил ее голос и предрек ей большое будущее, которое, как известно, начинается сегодня. Сейчас вытрясут из Мостового песни, заявят о себе как о серьезном музыкальном коллективе, а там уж поэты и композиторы выстроятся в очередь. Подумаешь, немножко потреплют парню нервы! Вон он какой взрослый и красивый, наверняка разбил сердце не одной девушке, вот Таня за всех и отомстит заодно.

План казался прекрасным, но в последний момент у подружки проснулась совесть. Она нажаловалась Таниной маме, которой удалось выдернуть дочку из милиции в самую последнюю секунду до того, как та должна была подвергнуться унизительной процедуре освидетельствования.

Таня, кажется, и сама была уже рада ретироваться, но все равно поссорилась с подружкой, а скандал с матерью бушевал целую неделю. Та пыталась объяснить, насколько подло хотела поступить девочка, но, кажется, так и не преуспела в этом.

Женщина тяжело вздохнула и сняла с чайника бабу, чтобы налить гостьям еще. Наташа огляделась – домовитость буквально сочилась отовсюду. Баба на чайник явно сделана своими руками из старой дочкиной куклы, на окне оригинальные занавесочки, цветочки, неизменное алоэ, листья которого, вероятно, запихивают в Танин нос при простуде… Ясное дело, мама мечтала, чтобы дочка у нее выросла под стать интерьеру, такая же сдобная, в цветочек и рюшечку, а получилось черт знает что. Интересно, о чем мечтали ее собственные родители? Наташа этого никогда не знала. «Кем бы ты ни хотела стать, главное – старайся, и все получится», – вот и все, что она слышала от папы и мамы по поводу профориентации. Интересно, что бы они сказали, если бы дочь взяла гитару и ушла в подполье? «Наташа, не пей, а если пьешь, то не понижай градус»? «Пользуйся презервативом»?

Да что гадать, в свое время она выкинула фортель похлеще и не услышала ни слова упрека. Только благословение, и все.

Надежда Георгиевна спросила, где сейчас Таня и скоро ли придет. Мама неопределенно пожала плечами. Оказалось, группа не развалилась, а даже наоборот. Отвергнутая подружка от обиды сдружилась со школьной отщепенкой – странной толстой девочкой, всю жизнь просидевшей в одиночестве на последней парте. Выяснилось, что девочка пишет замечательные стихи, которые легко превращаются в песни. Состоялось примирение, толстая девочка влилась в коллектив и от неожиданности даже немного похудела, группа «Рагнарек» стала пользоваться спросом. Таня – девочка не только целеустремленная и волевая, но и разумная, понимает, что если расслабиться, то качество исполнения упадет и группа канет в забвение, поэтому ребята целыми вечерами репетируют в школе.

Надежда Георгиевна вдруг попросила фотографии девочки последнего времени, а когда мать принесла альбом, молча посмотрела и вернула с дежурным «симпатичная девочка и на вас похожа».

– Знаете что? – сказала директриса, поднимаясь из-за стола. – Вы расскажите Тане, к чему привел ее поклеп. Сообщите дочери, что благодаря ей человека могут расстрелять по надуманному обвинению.

Мать подобралась:

– Ну вы уж не обобщайте! Следствие на то и есть, чтобы разбираться в этих делах, и Таня моя ни в каких убийствах его не обвиняла.

– Пусть так, но она запустила этот снежный ком лжи и фатальных совпадений. Я не прошу вас ругать ее, ни в коем случае, просто скажите, как все обернулось.

Мать задумчиво покачала головой и молча закрыла за ними дверь.

Наташа тронулась в обратный путь: сначала доставить Надежду Георгиевну, потом домой. Выходил крюк, но это даже к лучшему. Оттянется момент, когда она окажется наедине с невеселыми мыслями.

– Приятная женщина, – заметила Надежда Георгиевна.

Наташа усмехнулась:

– А девчонка зато какая стерва! Далеко пойдет.

Директриса пожала плечами:

– Вдруг одумается? Это же чисто детское – жаловаться старшим, чтобы наказали обидчика.

– Так у нас полстраны тогда дети.

– Так и есть, Наташенька, так и есть, – воскликнула Надежда Георгиевна с воодушевлением, – мне один умный человек сказал, что мы не взрослеем. Я сначала скептически отнеслась, а потом огляделась по сторонам – господи, а и правда!

Наташа молча кивнула, потому что стало немного обидно: сколько раз она пыталась донести до Надежды Георгиевны эту простую мысль, но директриса только обзывалась, зато с каким-то умным человеком побеседовала и прозрела.