Зов серебра - Татьяна Корсакова

– Тут был выход. – Гордей продолжал прижиматься к каменному сердцу, совсем так же, как раньше Ева прижималась к обогревателю. – Я видел эту пещеру на картинках.

– Каких картинках, Гордей? – Эх, сейчас бы лечь, закрыть глаза и больше не открывать. Вот бы было хорошо.

– Я не Гордей. – Он смотрел на них из темноты, смотрел без злости, лишь с легким раздражением. У Гордея не могло быть такого взгляда. Гордей никогда не сказал бы такое. Но ни Ромка, ни Ева не удивились. Наверное, в глубине души они уже знали правду. Подземный карцер и пытки ломали и меняли не только их. Точно так же они ломали Гордея, высекали из него другого человека. Еще одного человека…

– А кто? – спросил Роман без интереса. На интерес тоже не оставалось сил.

– Я Второй.

– Приятно познакомиться, Второй. – Получилось язвительно, хотя язвить он тоже не хотел. Эти двое были единственными его друзьями, и не беда, что теперь их, оказывается, уже трое.

– А где Гордей? – шепотом спросила Ева.

– Он тут. – Второй постучал пальцем себя по виску. – Прячется, потому что он очень напуган. А когда он напуган, мне легче стать самим собой. Он добрый, но его болтовня мне мешает, я не могу сосредоточиться, когда он рядом. А мне обязательно нужно сосредоточиться.

– Зачем? – Все-таки Ромка не выдержал, лег на пол, подтянул к подбородку колени. Ева присела рядом, положила ладошку на лоб.

– Чтобы придумать, что делать дальше. – Гордей – нет, теперь уже Второй! – погладил каменное сердце, запрокинул голову вверх, принялся изучать свод пещеры.

– Ты говорил про картинки, – напомнил Ромка. Боль утихала, хотелось спать. И Евины прикосновения успокаивали. – Где ты видел картинки?

– В его бумагах. – Второй не стал уточнять, в чьих. Они и так все поняли. – То есть видел Гордей, а я запомнил. У меня хорошая память. Те картинки ему принес из музея Балахон. Картинки и какие-то документы. Меня почти сразу прогнали, но я успел запомнить. Вот это, – Второй снова погладил каменное сердце, – это сердце зверя. Когда-то оно было живое и даже билось. Потом зверя победили, сердце спрятали здесь, в пещере, а вход закрыли, но он точно есть. Где-то там. – Он ткнул вверх указательным пальцем. – Над пещерой когда-то стоял маяк.

– Все это ты успел увидеть в тех записях? – Евина ладошка становилась все тяжелее и тяжелее, и собственный Ромкин язык уже едва ворочался.

– Не всё. – Второй покачал головой. Он даже двигался не так, как Гордей – решительнее и стремительнее. – Кое-что я просто знаю.

– И давно ты это узнал? – спросила Ева.

– Не помню. – В голосе Второго послышалась растерянность, а потом сразу же злость: – Не важно! Главное, что я знаю, что здесь был выход наружу.

– Значит, нам нужно его найти? – Ева не то утверждала, не то спрашивала. – Мы ведь попробуем, правда?

Ромка вздохнул. Ему не хотелось пробовать, ему хотелось лежать с закрытыми глазами и ни о чем не думать. Но Ева просила его не умирать. Очень просила…

Он встал сначала на четвереньки, потом, упираясь руками в стену, поднялся на ноги. Если выход наружу когда-то и существовал, то искать его следовало наверху, едва ли не под самым потолком. Наверное, раньше у него легко получилось бы забраться вверх по этим каменным выступам. Раньше у него были и силы, и ловкость, и смелость. А сейчас осталась только смелость. Ну, может, еще немножко злости.

Злость его и повела. Взяла за руку, как до этого Ева, потащила к первому каменному выступу. Боли в поломанных пальцах ног и ребрах он уже почти не чувствовал, наверное, из-за жара. Или из-за серебряной крови, которая помогала им с Евой до сих пор держаться на плаву. Вот только сколько ее осталось, этой крови?..

– Ромочка, – позвала Ева испуганно, – Ромочка, я с тобой.

– Сиди, – велел он. – Я сам.

– Мы сами, – сказал Второй. Он все еще осматривал, ощупывал каменное сердце, словно не находил в себе сил от него оторваться. – Я сейчас.

…Вот эти каменные ошметки были когда-то аортой. Если, конечно, это не игра воображения. И по ним когда-то текла кровь зверя. Серебряная кровь. А сейчас из них сочится вода, обыкновенная озерная вода… Сначала на руки Второму, стекает по рукавам свитера, на грудь и живот, крошечным водопадом ударяется о каменный пол.

– Что это? – спросила Ева. – Гордей, что это такое?! Что ты сделал?

А Гордей – или все еще Второй? – молчал, растерянно смотрел то на свои ладони, то на увеличивающуюся лужу у своих ног.

– Я ничего не сделал. – Все-таки это был Второй. – Я просто дотронулся. Мне хотелось понять, как это работает.

Это работало как насос. Мертвое каменное сердце вздрагивало и вибрировало, перекачивая ледяную воду из озера в пещеру. И стены вибрировали, осыпались камнями, заваливая единственный оставшийся проход, отрезая путь к отступлению. Валуны катились по стенам, с грохотом падали на пол, поднимая веер серебряных брызг. От одного такого Ромка не успел увернуться…

Боль, которую он пережил прежде, показалась ему сущим пустяком, по сравнению с той, что прямо сейчас рвала его тело на части, дробила кости ног, крошила позвоночник. Рядом заходилась истошным криком Ева. Снова у каждого из них случился свой собственный ад. Ромку пытали болью, а Еву водой, которая все прибывала и прибывала…

Сейчас, когда грохот камнепада стих, шум воды становился все громче и громче, его заглушали только их с Евой отчаянные крики.

– Не бойся! – Второй – или теперь уже Гордей? – обхватил Еву за плечи, встряхнул. – Не бойся, Ева, ты не тонешь! Успокойся, перестань кричать! – Он тряс ее сильно и безжалостно. Значит, все еще Второй. – Нам нужно сдвинуть камень, пока Ромка не захлебнулся. Помоги мне!

И Ева послушалась. Она больше не кричала, а лишь громко всхлипывала и клацала зубами от холода. Вода оказалась не просто холодной, а ледяной. Она разом погасила терзавший Ромку жар, выстудила до самых костей. Поломанных костей…

На камень они налегли вдвоем: Второй и Ева. Теперь они кричали не от боли и не от страха, а от напряжения. Ромка тоже кричал, почти теряя сознание, помогал руками, толкал из последних сил.

У них получилось. Наверное, с сотой попытки, но получилось. Камень поддался, выпуская Ромку из плена. Озерная вода окрасилась розовым. Кровоточили новые и старые раны, отдавали воде последние Ромкины силы.

– Надо подтащить его повыше! – Второй ухватил Ромку за руки, не обращая внимания на крики, поволок. Он не думал о том, что делает больно, лишь о том, как спасти, а Ромка был готов убить его за эти новые мучения. На каменном выступе места едва хватало двоим, а они пытались удержаться на нем втроем. Внизу бурлила вода, вылизывала стены пещеры, тянулась вверх, подкрадывалась… И внутри у Ромки навстречу этим ледяным волнам рвались другие, горячие волны, они закручивались водоворотом, тянули вверх, к едва различимому в темноте свету…