Луна. История будущего - Оливер Мортон

Если бы космические полеты были дешевыми, Луна, возможно, стала бы не только местом для нового, но и убежищем от старого — и для стариков. Раз обратное взаимодействие экологии и экономики делает ее неподходящей для капиталистического производства, она вполне могла бы стать центром потребления — местом, куда на обмен доставляется произведенное за ее пределами, а не где кипит работа над продукцией. Или даже местом дарения. В новелле «Человек, который продал Луну» (2015) Кори Доктороу дает великолепный, рожденный в XXI веке ответ оригиналу Хайнлайна. Вместо одинокого мечтателя, желающего за чужой счет попасть на Луну, Доктороу описывает сформированную на Земле команду визионеров, прихлебателей и любопытствующих, которые решают помочь другим с освоением Луны и конструируют роботизированный 3D-принтер для печати кирпичей из реголита для будущих колонистов. Это экономика дарения, где можно проявлять щедрость во имя будущего.

Не все готовы тратиться на чужие лунные приключения, но некоторые готовы платить за свои. В таком случае Луна становится объектом туризма. Пешие походы по поверхности и покорение нескольких молодых, но достаточно скалистых гор, например выпирающего пика в самом центре кратера Тихо, помогут получить новые впечатления и восстановить силы. В достаточно большой лавовой трубке,

крытом кратере или даже диснейленде вы сможете попробовать себя в давно придуманном научно-фантастическом искусстве лунных полетов, либо оседлав что-то вроде крылатого велосипеда, либо раскинув крылья, как птица. Спрыгнув с высокого насеста, при одной шестой своего земного веса вы будете планировать, как чайка, или хлопать крыльями, как колибри.

Место найдется не только для активного отдыха, но и для спокойных курортов, где можно будет сидеть и смотреть, как мир вращается в небе, не вращаясь при этом вместе с ним. Появятся и роскошные отели, и затворнические сообщества созерцателей, которые откроют вам двери на месяц, на год или на всю жизнь. Даже скиты отшельников. Если вы стремитесь отстраниться от мира и остаться наедине с собой, Луна оказывается практически вне конкуренции — вам нужны лишь хорошая система жизнеобеспечения и надежный канал поставок.

В то время как одни стремятся остаться наедине с собой, другие сколачивают армии последователей. Там, где властям не нужно быть Лунной Администрацией, чтобы иметь полномочия, сходные с полномочиями смотрителя тюрьмы, легче легкого представить возникновение культов и принуждений сродни рабству. Лидеры лунного Джонстауна вполне могли бы контролировать каждый вдох своих последователей и каждый получаемый ими лучик солнца.

Можно сказать, что земной мир дает естественное право уйти в поисках лучшей жизни. При этом есть места и времена, где это право фактически отсутствует. В некоторых средах оказавшийся в изоляции индивид имеет мало шансов выжить, а многие общества вообще не дают возможности их покинуть. Стены первых городов-государств не только обороняли их от варваров, но и удерживали жителей внутри. Большинство из нас и сегодня загнано в рамки, пусть и не столь очевидные. Часто мы даже радуемся этому. Однако в мире, где воздух бесплатен, азота и углерода достаточно, а горизонты открыты, любой, чья свобода не ограничена, может хотя бы вообразить, как он уходит, оставляя прошлую жизнь позади. Каждый год в стремлении к свободе и безопасности так поступают миллионы людей, которые часто пребывают в отчаянии, но редко не имеют надежды на светлое будущее. Томас Джефферсон считал возможность уйти на новые земли одной из величайших свобод поселенца и неиссякаемым источником надежд.

В немире такого источника нет. На мой взгляд, это значит, что герметизированным экологиям Луны нужна не только технологическая и экономическая, но и правовая структура. Она может быть минимальной, но я хотел бы, чтобы в ней закреплялось псевдоконституционное право на возвращение — гарантия, что лунные поселенцы тоже получат возможность уходить за лучшей жизнью. «Обязанности защищать», которая в 2000-х годах для многих стала руководящим принципом геополитики, еще предстоит доказать свою состоятельность и надежность в качестве фундамента для действий на одолеваемой проблемами Земле. Если включить этот принцип в свод законов и обычаев Луны, ограничив его лишь правом индивидов покидать сообщества, жить в которых они более не желают, он может показать лучшие результаты, связав Луну и Землю моральными обязательствами и обеспечив людям свободу.

Пожалуй, хотя здесь мораль не столь очевидна, у людей должно быть и право остаться. Возможно, даже если люди смогут десятилетиями жить на Луне, заводя и воспитывая детей, мы никогда не увидим граждан лунного государства. Нет явной причины для образования независимого, как у любого земного государства, правительства на лунной территории (или лунных территориях), но есть вполне объективные причины противиться появлению такого правительства. В то же время, если человек давно живет на Луне, резонно ли заставлять его возвращаться на Землю, когда он вступил с кем-то в конфликт, потерял работу или получил вызов от авторитарных земных властей, контролирующих поселение? Если человек привязан к Луне — или, предположим, рожден там, — разве он не может выразить свое желание остаться даже в отсутствие абсолютного законного права на это? В некоторых британских заморских территориях имеется так называемый статус жителя, который не приравнивается к гражданству, но обозначает принадлежность к определенной территории и предоставляет в связи с этим ограниченные права. Возможно, со временем мы сумеем договориться о введении статуса жителя Луны.

Кроме того, необходимо продумать законодательство об артефактах — и даже предметах искусства. Ранее я отметил, что экологический ущерб в земном смысле на Луне практически не ощутим, потому что там ничто не движется, за исключением движения в результате

хаотических столкновений, а следовательно, ничто не может сдвинуться с места само по себе. Это верно в отношении таких типов загрязнения, как загрязнение мышьяком грунтовых вод. Однако когда Мэри Дуглас назвала загрязнением все, что находится не на месте, она имела в виду не только то, что вещества должны находиться в гарантированно безопасных местах — например, что мышьяк должен содержаться в специальных сосудах. Место субстанций зависит от культуры. И Луна подвержена культурному загрязнению.

В немире сдвинутое с места остается сдвинутым: нет ни бесконечных природных циклов повторного использования, ни забвения в результате эрозии. След ботинка или гусеницы сохраняется на протяжении миллиона лет, если только поверх него не появится новый след — столь же вечный. Собрать все то, что без труда распространяется, весьма и весьма нелегко.

Уже звучат призывы к сохранению некоторых или всех мест посадки «Аполлонов» в текущем, заброшенном, историческом состоянии в преддверии неизбежных будущих визитов. Эти призывы привели к упразднению бонусного приза в размере одного миллиона долларов, который предполагалось вручить участнику соревнования Google Lunar X Prize за посещение памятного места. В романе Энди Вейера «Артемида» (2017) космический туризм убедительно представлен как наиболее вероятная основа лунной экономики: сюжет строится на посещении туристического центра на Базе Спокойствия, где каждый может восхищенно смотреть на приземлившегося «Орла» и первые следы на Луне. На Луне Варли ребята из общества «Дельта Хи Дельта» громят Базу Спокойствия, но реконструкторы, запасшись терпением, восстанавливают ее в первозданном виде с помощью роботов и оцифрованных фотографий и даже воссоздают все следы Армстронга и Олдрина, надев копии их лунных ботинок, после чего их вытаскивают с объекта специальной лебедкой. Будущее занимается бесконечным воссозданием прошлого.