Купленная революция. Тайное дело Парвуса - Элизабет Хереш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким же образом он оспаривает свои отношения с германским посольством в Константинополе. Кажется, затратил не слишком много сил на то, чтобы Ленин был вне подозрений, однако тщательно продумывал каждое слово, говоря об этом:
«…Пытаются установить связь между мной и Лениным или другими борцами за свободу в России, и, после того как меня оклеветали «агентом» Германии, это переносят и на других. Пройдет много времени, пока не будет развязан узел клеветнических обвинений…»
Этим он одновременно пытается вывести Ленина из-под подозрения, которое окружает Парвуса, и оправдать действия большевиков как «борьбу за свободу». Почему он, собственно, стал объектом этих «клеветнических обвинений»? Парвус сам дает ответ: «Потому что я являюсь для русских обвинителей неудобным свидетелем защиты при подготовке этого судебного убийства». В заключительной части своего заявления Парвус прибегает к важнейшему опровержению, одновременно являющемуся защитной речью в пользу своих большевистских товарищей:
«…Но если русские судьи не хотят меня слушать, то мировая общественность меня слышит. Перед ней я заявляю: я ни разу не давал денег ни Ленину, ни другим обвиняемым, будь то подарок или ссуда, и не передавал им заказы германского или какого-либо другого правительства, я сам никогда не получал таких поручений (…) Кто утверждает обратное, тот лжец и клеветник.
Правда пробьет себе дорогу, но я очень боюсь, что русский народ должен будет потом снова снимать с виселицы своих мучеников за свободу. Он будет их чтить лишь после того, как повесит, убьет или растопчет.
Копенгаген, 18 августа 1917 г.
Но и Берлин не бездействует. Через несколько дней после вышеприведенного письма германское посольство в Копенгагене сообщает в Министерство иностранных дел в Берлине:
«Для депутата Эрцбергера и тайного советника посольства Надольного:
Вухерпфенниг сообщает:
Лайтис на днях поедет курьером здешней миссии в Петербург, берет с собой также обвинительный материал для процесса Ленина. Вождь большевиков Радек еще здесь, сообщение о его данных уйдет завтра. Срочно требуется присутствие Гольдберга. Если отъезд задержится из-за паспорта, прошу взять брошюры Парвуса, так как есть возможность отправки.
Тем временем Майер Гроссманн («Русские Ведомости»), вернувшись из Петербурга, поговорил с Савенко (фронтовой комиссар Керенского) [33] и с министром. Сообщение уйдет после возвращения Гольдберга. [34] Прошу оповестить Гольдберга о предстоящем.
Другими словами, корректура имиджа кажется завершенной. Берлин продолжает осторожнее, но ни в коем случае не сдержаннее, скорее энергичнее, поддерживать максималистов в Петрограде, так как цель еще не достигнута.
В октябре 1917 г. генерал Людендорфф благодарит госсекретаря в Берлине за его вклад в военный успех против России, особенно за подрывную работу отдела политики», план которой был составлен Парвусом, и «большие денежные средства», которые способствовали тому, «чтобы углубить успех (…) благодаря укреплению разлагающих элементов (…)»
И как бы в наказание за предшествующую клевету в отношении связи Берлин — Копенгаген — Стокгольм — Ленин, в конце жаркого лета 1917 года Генеральный штаб отправляет телеграмму в Берлин, в Министерство иностранных дел:
«Для господина статс-секретаря.
Генерал Людендорфф телеграфирует:
С благодарностью признаю, что Министерство иностранных дел не только своими консультациями во время фронтовой пропаганды Верховного командования Восток, но и своей подрывной работой в секции политики предоставило поддержку, а именно — большими денежными суммами способствовало тому, чтобы увеличить успех военных операций на Восточном фронте посредством укрепления разлагающих элементов, прежде всего в Финляндии.
Поддержку беспорядков в Финляндии я, как и прежде, считаю важной. Поэтому я длительное время поддерживал подготовку восстания в Финляндии всеми имеющимися у меня средствами. Я ни в коей мере не скрываюсь от благоприятного воздействия, которое имело бы занятие Арландских островов в Финляндии и в Швеции, и проверил с господином начальником Главного морского штаба возможность операции (…). Однако о ней может идти речь, если Швецией будет гарантировано подкрепление…»
Еще более сильным доказательством, чем все предыдущие роли Берлина в событиях в Петрограде, — это, понятно, «совершенно секретная» телеграмма связного Генерального штаба в МИДе Верховному командующему сухопутных сил, Лерснеру, от 29 сентября 1917 года — резюме:
«Широко задуманные и успешно осуществленные военные операции на Восточном фронте поддержаны подрывной работой в России. Мы приложили усилия к тому, чтобы способствовать националистическисепаратистским устремлениям и мощно поддержать революционные элементы. Мы при этом действовали длительное время в полном единодушии с секцией политики в Берлине Генерального штаба действующей армии (капитан фон Гюльсен). Наша совместная работа показала видимый успех. Движение большевиков без нашей постоянной широкой поддержки никогда бы не приобрело того размера и не достигло бы того влияния, которым оно сегодня обладает. Налицо все признаки за его дальнейшее распространение. То же самое касается стремлений к независимости Финляндии и Украины (…)
По недавно поступившим сюда сообщениям, положение в России таково, что краха страны с разоренной экономикой и большими усилиями поддерживаемой английскими агентами можно ожидать от любого дальнейшего более сильного потрясения…
Как бы доводя до абсурда все опровержения после разоблачения связи Берлин—Парвус—Ленин в июле-августе 1917 г., госсекретарь германского МИДа генерал Людендорф напоминает в телеграмме Верховному военному командованию от 29 сентября 1917 г о том, что успех последних операций на Восточном фронте «был поддержан интенсивной подрывной работой в России». Основное предложение: «Движение большевиков никогда не смогло бы приобрести того размаха, который оно имеет сегодня (…), без нашей постоянно растущей поддержки…»
В октябре 1917 года Ленина в его финском убежище застает тревожная весть.