Десять маленьких вдохов - К.-А. Такер

– Привет, Кейси.

Комок застрял в горле, когда ее имя слетело с моих губ. Я больше никогда ее не поцелую. Никогда не почувствую прикосновения ее мягких рук к моим. Никогда больше не свернусь позади нее в постели и не вдохну цитрусовый запах ее волос. У меня больше никогда и ничего с ней не будет. Я откашлялся.

– Это немного странно, разговаривать с собственным отражением в зеркале, но это единственный способ, с помощью которого я смог бы сказать все, что мне нужно сказать, так что…

Я глубоко вдохнул.

– Я счастлив, что ты здесь, с доктором Штейнером. Он – отличный доктор, Кейси. Доверяй ему. Мне бы хотелось, чтобы и я в свое время полностью ему доверился. Может быть, в таком случае я бы не подверг тебя всему этому.

Я плотно сжал губы и отвел взгляд, когда меня в миллионный раз ударил этот образ. Она, рухнувшая на землю во дворе, когда осознала, кто я такой. Ее пальцы, через которые она непрестанно пропускала свои прекрасные рыжие волосы, крича «Нет!», снова и снова. Навернувшиеся слезы обожгли глаза, и я попытался избавиться от образа, заменив его воспоминанием об улыбающейся Кейси. У нее такая красивая улыбка. Она заслуживает того, чтобы снова улыбаться, даже если ее улыбка и не будет адресована мне.

Со вновь возникшей решимостью я повернулся к зеркалу, и слова начали слетать с моих губ, словно я их заранее отрепетировал (что я и проделал ранее).

– Я думал… – Мой голос немного хрипел, но я все равно говорил. – Я думал, что, если ты в меня влюбишься, это исправит все остальное, что я тебе сделал. Я думал, что смогу сделать тебя счастливой, Кейси. Счастливой настолько, что если бы ты когда-нибудь узнала правду, то нормально бы к этому отнеслась.

Я склонил голову на ладони, услышав эти слова. Впервые я признал их вслух, произнеся для другого человека. Как я докатился до этого? Как вообще я превратился в эту личность? Я снова поднял глаза и слабо, криво улыбнулся.

– Насколько же это ненормально?

Теперь, когда я начал говорить, продолжать было немного легче.

– То, что случилось той ночью четыре года назад, – худшее из когда-либо принятых мной решений. Я буду жить, сожалея о нем всю оставшуюся жизнь. Если бы только я мог повернуть время вспять и спасти твою семью, спасти свою семью, спасти Сашу и Дерека, я бы так и сделал. Я бы что угодно сделал, только бы все изменить. – Я сглотнул комок в горле, который на этот раз был словно утыкан иглами. – Саша…

Я снова наклонил голову, ощутив, как по щекам катятся горячие слезы.

Он предложил повести той ночью, а я ему позволил. Это моя вина, что он сидел тогда за рулем.

– Саша был хорошим парнем, Кейси. Ты мне не поверишь, но он бы тебе понравился. Мы вместе выросли.

Я улыбнулся, вспоминая все те годы, когда летом мы играли вместе в хоккей на траве на нашей улице, заканчивающейся тупиком, а все вокруг освещали лучи закатного солнца. Потом мы сбегали из дома и гуляли с девчонками из старшей школы. Это было прекрасное время. Я не разрешал себе думать о нем, потому что воспоминания были слишком болезненными.

– Он был мне как брат. Он не заслужил того, что с ним случилось. Это странно, но так даже лучше. Он и десяти минут бы не продержался с таким чувством вины. Он… – Мой голос сорвался, и я смахнул слезы. – Он был хорошим человеком.

Мой взгляд скользнул по периметру зеркала. Я думал, что же происходит по другую его сторону. Я представил себе Кейси, стоящую со стулом в руках и полыхающим огнем в глазах, готовую разбить стекло. Я это заслужил, это уж точно.

– Я знаю, что ты, должно быть, меня ненавидишь, Кейси. Ты ненавидела Коула. Так сильно. Но я – не Коул, Кейси. Я больше не тот человек.

Я глубоко вдохнул, и втянутый мной воздух привнес с собой чувство избавления, которого я никогда прежде не испытывал. Штейнер был прав.

– Я не в силах исправить то, что сделал с тобой. Все, что я могу сказать, – прости. Сказать это и посвятить свою жизнь тому, чтобы дать знать другим людям, чего может стоить такая ошибка. Как сильно она может ранить. – Как они будут проводить все свои дни, раздавленные чувством вины, желая очнуться от кошмара. Или не очнуться совсем. – Это я в силах сделать. Ради тебя и ради себя.

Я поднял к стеклу свою дрожащую руку и задержал ее на нем, представляя, как пальцы Кейси прижимаются к моим с другой стороны, так близко ко мне. Любя меня. Я знаю, что это просто гребаная несбыточная мечта. Но я держал руку на месте, вспоминая, как я припарковался у дома ее тети и дяди первый раз. Я ждал, пока она вый дет на улицу, чтобы увидеть девушку, которая отказывалась признать мое существование. А когда она показалась, уверенно и широко шагая со спортивной сумкой, свисающей с плеча, и качающимся из стороны в сторону хвостиком, я моментально возбудился. Я сорвался с места, торопясь уехать оттуда, потому что чувствовал себя больным и морально, и физически. Но это случалось каждый раз, когда я ее видел. Я не мог ничего с этим сделать. Просто она такая красивая.

Она – мой красивый, сломленный ангел.

Я позволил умереть своим мечтам о жизни с ней, когда моя рука упала обратно на колени. Теперь не осталось ничего, кроме как излить душу и двигаться дальше.

– Я хотел лично сказать тебе, что, хотя мои намерения и были неправильными, то, что я к тебе испытывал, было настоящим, Кейси. Оно все еще настоящее. Просто я не могу больше держаться за эти чувства. Нам обоим нужен шанс исцелиться. Надеюсь, что однажды ты сможешь исцелиться от всего этого, Кейси, и благодаря кому-то будешь смеяться. У тебя такой красивый смех, Кейси Клири.

Я подразумевал эти слова всеми фибрами души, но все равно они разрывали мне сердце, когда я произносил их вслух. Я не хочу, чтобы она была с кем-либо. Не хочу, чтобы она смеялась благодаря кому-то, кроме меня. Я люблю ее. У меня нет на это прав, но я ее люблю.

Поэтому я и должен уйти.

На меня накатило оцепенение, когда я встал. Мне потребовались все силы, чтобы отвернуться и подойти к двери. Все, что мне осталось, – надеяться, что однажды она меня простит. Это и то, что пройдет ли неделя, или год, или семьдесят лет, я умру, храня любовь к ней глубоко в сердце.

Я едва успел выйти за дверь, как мои ноги подкосились, и я упал.

Написание этой книги сопровождалось ураганом страха и приятного волнения. Я вышла за пределы своей зоны комфорта, расширив границы до жанра, в котором я никогда прежде не писала, и вытащила некоторые свои глубочайшие страхи, чтобы создать историю, которую бы я обожала. Я не смогла бы всего этого осуществить (и быть там, где я сейчас) без помощи некоторых по-настоящему удивительных людей.

Во-первых, я благодарна своим редакторам, Хизер Селф и Кэтрин Спелл Граймс. Вы вдвоем наделили меня смелостью. Ото всех этих разговоров о сосках и постельных сценах мои внутренности завязывались узлом, а уверенность колебалась, но вы, со своими громкими криками поддержки, заставили меня поверить, что я в состоянии показать свои умения относительно жанра New Adult.