Синон - Дан Сельберг

– Думаю, ты права.

– В чем? – не поняла Йессика.

– В том, что это ошибка. И… я смогу положить этому конец.

Женщина вышла следом за профессором.

– Куда мы? – спросила она.

– Ко мне в кабинет. У меня есть телефон тамошнего шефа по науке… Крейга Винтера. Его дала мне Ульрика Сегер из Института инфекционных заболеваний.

– И что ты собираешься ему сказать?

Свен повернулся, встав перед закрытой дверью.

– Что у них в бокале не виски, а шампанское… Можно быть каким угодно занудой и выскочкой, но любой, у кого в голове имеется хотя бы что-то отдаленно напоминающее мозги… – Сальгрен осекся, не закончив фразы, и добавил уже тише: – Он остановит это. Я уверен.

Арланда, Стокгольм

Пятнадцать часов до выброса

Крейг Винтер завершил разговор и, как парализованный, уставился на экран телевизора. Николас Мореман лежал в кровати с куском пиццы на бумажной тарелке и смотрел трансляцию футбольного матча, время от времени отпуская ругательства в адрес судьи. Комнатка была тесной и душной. Открыть форточку не получилось, поэтому Крейг был вынужден дышать запахом пиццы. В соседнем номере кто-то ругался и плакала женщина, а порой все звуки перекрывал нарастающий гул – это в Арланде шли на посадку самолеты.

Но Винтер ничего не слышал: он окончательно утратил всякий контакт с действительностью. Одного телефонного звонка было достаточно, чтобы повергнуть его в шок. Крейг намеревался уничтожить мобильник вместе с лабораторией. Зачем ему быть на связи, если они с Николасом решили залечь на дно? Но в суматохе он забыл обо всем, и мобильник остался в кармане его куртки. Принимая вызов, ученый помнил обо всех предосторожностях и не сказал ничего компрометирующего. Хотя Мореману, похоже, было все равно: его больше волновал пенальти, чем телефонные разговоры сообщника.

Там, на ночном столике, между пачкой сигарет и дистанционным пультом, стоял ящик Пандоры – черный футляр с маленьким хрустальным шариком. При одном взгляде на него по телу Крейга словно пробежал электрический разряд. Внезапный приступ страха лишил его силы. Так бывает, когда глаза слепит свет фар приближающейся встречной машины. Нужно было срочно что-то делать.

Винтер перевел взгляд на Моремана, который дремал на кровати, сложив руки на животе.

– Нам надо поговорить, Николас, – осторожно начал он. – Дело в том, что… произошла чудовищная ошибка.

Шеф отдела безопасности лениво повернул голову:

– Что такое?

– Мне только что звонили, и…

Николас вскочил, опрокидывая на пол тарелку с пиццей.

– Тебе звонили, Крейг? Какого черта?!

– Я забыл оставить телефон в лаборатории, но дело не в этом…

– А в чем?

Мореман сразу оживился. Он взял мобильный Винтера и вытащил из него батарейки.

– Вот так… Так с кем ты разговаривал и как долго?

– Николас, произошла чудовищная ошибка… Ты слышишь? Видимо, неполадки в распределительной системе. – Крейг показал на хрустальный шар на ночном столике. – Это не семь-один, это… – Его голос сорвался. – Вирус Винтера.

Николас выпрямился и замер неподвижно. По-видимому, он испытывал тот же шок, что и Крейг несколько минут назад. Профессор понизил голос:

– Нет… пока ничего страшного не случилось. Главное – мы вовремя обо всем узнали.

Мореман огляделся по сторонам, а потом отодвинул телефон и батарейки в сторону.

– И… кто звонил? – спросил он.

– Свен Сальгрен из Каролинского института. Они взломали сеть «Крионордика» и теперь знают все и обо мне, и о тебе, и об операции «Джавда».

Николас тяжело опустился на кровать.

– Но… такое невозможно… Там же такой надежный брандмауэр…

– Это возможно, только не спрашивай меня как, – перебил Крейг напарника. – И там они обнаружили, что распределительная система перепутала идентификаторы. Ты понимаешь, о чем я? Мы взяли не тот вирус.

Мореман растерянно мял в руках пластиковый пакет из-под пиццы. Винтер возвысил голос:

– Ты должен немедленно поставить в известность Синона! Скажи, что мы сворачиваем этот проект, что мы…

Николас кивнул и встал за спиной профессора, не выпуская из рук пластиковый пакет. А потом внезапно надел его Крейгу на голову. Это произошло так быстро, что ученый просто не успел отреагировать. Мореман обернул пластик вокруг его головы. Винтер замахал руками и ногами, но Николас, схватив профессора за плечи, придавил его к стулу. Крейг сопротивлялся. Его легкие уже горели. Он стукнул по столу кулаком, в надежде привлечь кого-нибудь, но удар получится слишком слабым. Наконец, словно откуда-то издалека, послышался голос Николаса:

– Разумеется, мы знали, с каким вирусом нам придется иметь дело. Проект «Джавда» – ваших рук дело, профессор, и вы должны этим гордиться.

Белые искры замелькали в глазах Винтера. Николас дернул еще раз – и его жертва начала терять силы. Руки и ноги Крейга безвольно обмякли, сонливость сковала его движения. Мореман все еще говорил, но теперь его голос доносился словно из-за стены:

– Честно говоря, лично мне наплевать, что там за вирус. Мне чертовски хорошо заплатили – отчего бы не бросить мячик в корзину? Но вы… вы его создали… Снимаю шляпу, профессор.

Крейг больше не сопротивлялся. Руки его бессильно повисли, а когда Николас отпустил пакет, голова ученого с глухим стуком упала на стол. Крики в соседнем номере стихли – теперь там обсуждали только что закончившийся матч. Цифры на наручных часах Моремана мигали, неуклонно приближаясь к нулевой отметке.

За четырнадцать часов до выброса

Эрик лежал на животе – одна его рука была неестественно согнута и втиснута между стеной и шкафчиком наподобие холодильника. Он осторожно подвигал ею – кость оказалась цела, но внутреннюю сторону предплечья украшал огромный синяк, а на локте он заметил две глубокие царапины. Мужчина сел и прокашлялся. Пол вокруг него был усеян белым порошком, который висел в воздухе, забивался в волосы, в рот и в нос. Помещение, где он находился, походило на ресторанную кухню. Вокруг Сёдерквиста зияли пустые контейнеры посудомоечных машин, похожие на разинутые черные пасти. Кучами лежала битая фарфоровая посуда. И все лавки и столы покрывал слой тонкой белого пепла. Рядом с Эриком на полу лежала кипа меню и несколько пластиковых пакетов с логотипом торгового центра NK[47].

Он поднялся и на негнущихся ногах пошел к выходу. Пересек обеденный зал с большим столом и множеством опрокинутых стульев вокруг и оказался в атриуме. От выходящих на Хамнгатан стеклянных дверей остались пустые створки. Пол вокруг был усеян битым стеклом. Снаружи, в десятке метров от двери, валялся опрокинутый полицейский автомобиль. Внезапно Эрик понял, почему и разбитый ресторанный зал, и красная пустыня с будильником показались ему знакомыми – все это были фрагменты сна Ханны, мир NcoLV-галлюцинации, Конец света. И то, что Сёдерквист все это видел, означало, что он заразился и лежит в коме.