Сломленный принц - Эрин Уатт

– Грязные, – поправляет себя Рид.

Моя улыбка становится еще шире. Правда ли это или он просто хотел меня отвлечь, но его слова сработали. Я наклоняюсь, позволяя моим волосам покрывалом накрыть наши лица, и целую его в губы. Рид проводит языком по моей нижней губе, беззвучно спрашивая разрешения. Я приоткрываю губы, и он сразу же пользуется этим, проникая в мой рот языком.

– Нам лучше этого не делать, – шепчу я. – Тебе больно.

Он с улыбкой отстраняется.

– Тогда сделай так, чтобы я почувствовал себя лучше.

– Это вызов?

Рид смеется, и я снова прижимаюсь к его рту своими губами. Теперь я терзаю его своим языком, жадно целуя его до тех пор, пока он не забывает, как дышать. Моя рука тоже начинает двигаться, ползет по его груди к поясу трусов. Я проскальзываю в его боксеры и нахожу свидетельство того, насколько ему стало лучше: горячее, твердое, массивное.

Когда он со стоном выгибается на кровати, я тут же поднимаю на него глаза.

– Ты в порядке?

– Не смей останавливаться, – рычит он.

– И что у тебя болит? – лукаво спрашиваю я.

Мне нравится видеть Рида вот таким: податливым, послушным в моих руках.

– Все. Серьезно, у меня болит все тело. Особенно здесь, – он хлопает по паху. – Поцелуй там, помоги мне.

– Ты хочешь, чтобы я поцеловала его? – Я притворяюсь оскорбленной.

– О да. Я хочу, чтобы ты по-настоящему, жадно, с языком поцеловала меня прямо там… если ты сама этого хочешь. – В его последних словах сквозит неуверенность.

Спрятав улыбку, я сдвигаюсь вниз и встаю на колени между его ног.

Его руки поспешно стягивают трусы, полностью обнажая член для меня. Рид обхватывает себя одной рукой и выжидающе, с надеждой смотрит на меня.

– Бедный малыш, – мурлычу я и провожу кончиком пальца по тыльной стороне его руки.

Я опускаю голову, и он тотчас протягивает руку, чтобы убрать мои волосы с лица. Как только мой рот смыкается вокруг его члена, Рид стонет от удовольствия.

– О черт, да!

В его голосе – мучение, но сейчас муки вызываю я. Это сладкое, сильное чувство власти. Его дрожащие пальцы снова впиваются в мои волосы.

– Детка… Элла… – сдавленно говорит он и больше не произносит ни слова, только звуки.

Хриплые стоны, судорожные вздохи, страдальческие мольбы. Он так сильно тянет меня за волосы, что я поднимаю на него глаза и вижу на его лице страсть… и даже, наверное, любовь.

Я снова опускаюсь, вбирая его член в рот – настолько, насколько могу. Он большой, массивный, но его тяжесть на моем языке, на моих губах возбуждает меня так сильно, что я такое даже представить себе не могла. Я чувствую его отчаяние, его жажду. Меня наполняет головокружительное ощущение власти. Если я сейчас остановлюсь, Рид, наверное, пообещает мне все что угодно.

Но я ничего не хочу. Только его. И, зная, что он тоже хочет меня, я схожу с ума от желания. Руками, языком, губами я подталкиваю Рида к самому краю.

– Остановись… Я сейчас кончу, – стонет он и вяло тянет меня за волосы.

Мои улыбающиеся губы вокруг него. Я хочу, чтобы он кончил, чтобы потерял контроль. Удвоив старания, я сосу и лижу до тех пор, пока его огромная фигура не напрягается и Рид не изливается мне в рот.

Когда его тело наконец расслабляется, он притягивает меня к себе.

– Рид, – шепчу я.

– Что? – Его голос похож на шорох гравия.

– Я люблю тебя.

– Я… тоже тебя люблю. – Он утыкается лицом в мою шею. – Ты даже не представляешь, как сильно. Я…

Рид тихо ругается.

– Ты знаешь, что я сделаю для тебя все что угодно? Абсолютно все, только чтобы ты была в безопасности.

По телу разливается тепло.

– Правда?

– Все что угодно, – хриплым голосом повторяет Рид, а потом целует меня до тех пор, пока мы оба не начинаем задыхаться.

Часы на телефоне показывают два ночи, и это не сигнализация, по крайней мере, не в моей комнате. Но где-то в доме что-то продолжает непрерывно звенеть. Я проверяю, не проснулся ли Рид, но он распростерся на кровати, заняв две трети матраса, и спит как убитый.

Кладу подушку на голову и закрываю глаза, но звон не прекращается. Больше того, к нему присоединяется звук бегущих по коридору шагов, за которым следует громкий стук в одну из дверей.

Рид садится на кровати, его темные волосы торчат в разные стороны, глаза сонные.

– Что за черт…

С первого этажа до нас доносится разгневанный голос.

– Проклятье! Одну минуту.

Похоже на Каллума, но сложно разобрать, что именно он говорит.

– Я же сказал вам, что сам приведу его.

Ох, черт. Мы с Ридом вскакиваем с кровати. Даже если Каллум знает про нас, вряд ли он обрадуется, обнаружив нас спящими в одной постели. Я почти натянула на себя джинсы, а Рид – футболку, когда шаги останавливаются рядом с моей дверью.

Мы оба застываем на месте, услышав возмущенный крик Каллума.

– Это комната моей семнадцатилетней воспитанницы, и вы не войдете туда, пока она не приведет себя в порядок!

Вы не войдете?

– Кто там? – шепчу я Риду.

Он растерянно смотрит на меня, округлив глаза.

– Элла, – рявкает Каллум из коридора, – у нас гости. Одевайся и спускайся вниз как можно быстрее.

Я откашливаюсь.

– Ладно, хорошо. Скоро буду.

И тут же морщусь, осознав, что мой голос доносится из комнаты Рида.

Помедлив, Каллум добавляет:

– Разбуди Рида – и спускайтесь вместе.

Попались. Я быстро натягиваю джинсы и хватаю из комода свитер. Рид и не думает торопиться.

– Детка, все будет хорошо. Ты еще девственница. Я скажу папе.

Я подлетаю к нему и закрываю ему рот ладошкой.

– О боже! Ничего ты ему не скажешь! Мы не будем обсуждать это с Каллумом. Никогда.

Рид закатывает глаза и убирает мою руку с лица.

– Да не волнуйся ты. Он только поорет на нас – и все.

– Ему для этого приспичило разбудить нас посреди ночи? – спрашиваю я.

– Так драматичнее. Он собирается поговорить о том, что нам нужно быть осторожными – и все такое.

Рид морщится, когда я тащу его к двери.

Я сразу отпускаю его руку.

– Бок болит?

Рид делает медленные вращения рукой, проверяя рану.