Сломленный принц - Эрин Уатт

– Рид, как дела?

– Хорошо, – отвечаю я, не глядя на него.

Повисает неловкая тишина. Элла рассказала мне, что говорила с отцом, и с тех пор я не могу смотреть ему в глаза. Сегодня утром она пришла в больницу с виноватым видом, сильно нервничая, и призналась мне во всем, а я, слушая ее, боролся с охватившими меня чувствами вины и изумления.

Папа знает про Брук. И про меня. Судя по тому, что рассказала Элла, ему все известно уже несколько недель – но он ничего не спрашивал у меня. Наверное, такой у Ройалов способ выживания: избегать разговоров начистоту, не говорить о своих чувствах. И часть меня даже рада этому. Не знаю, что бы я сделал, если бы отец заговорил со мной про Брук. Но он пока молчит. Зато Элла рассказала мне, что папа организовал проведение теста на отцовство, так что рано или поздно ему придется мне что-то сказать.

У нас будет очень странный разговор. Чем позже он случится, тем лучше.

Папа откашливается.

– Вы скоро нагуляетесь? – Он смотрит на бассейн и на шезлонги. – Я подумал, что нам всем неплохо было бы где-нибудь поужинать. Самолет уже заправлен и готов.

– Самолет? – Глаза Лорен становятся размером с блюдца. – Куда мы собираемся лететь?

Каллум улыбается ей.

– В Вашингтон. По-моему, там вам должно понравиться. – Он поворачивается к Элле. – Ты когда-нибудь бывала в Вашингтоне?

Она качает головой.

Я слышу, как Лорен шипит близнецам:

– Кто летает в другой штат, чтобы просто поужинать?

– Ройалы, – шепчет ей Сойер.

– Кажется, я еще не готов для путешествия, – признаюсь я неохотно, потому что ненавижу признаваться в собственной слабости, но обезболивающие уже перестают действовать. Меня совсем не привлекает мысль, что нужно вставать и куда-то лететь. – Но вы можете ужинать без меня. Я лучше останусь дома.

– Тогда я тоже останусь, – говорит Элла.

Я касаюсь ее колена и замечаю, как папин взгляд следит за движением моей руки.

– Нет, прогуляйся с ними, – хриплым голосом говорю я. – Ты не отходишь от меня с семи утра. Тебе не помешает смена обстановки.

Элла выглядит недовольной.

– Я не оставлю тебя одного.

– Ой, да с ним все будет нормально! – говорит Ист.

Он уже вскочил со стула, что меня ничуть не удивляет. Я заметил, что брат устал и психует из-за того, что целый день провел дома. Истон не из тех, кому нравится сидеть на одном месте и ничего не делать.

– Давай, – уговариваю я Эллу. – Тебе понравится, поверь мне.

– Сестренка, мы увидим монумент Вашингтона с высоты птичьего полета, – упрашивает ее Истон. – Он похож на огромный член.

– Истон, – с упреком говорит Каллум.

Нам удается уболтать Эллу, и все расходятся по комнатам, чтобы переодеться. Я перебираюсь с шезлонга на диван в игровой комнате, куда спустя двадцать минут входит Элла.

– Ты уверен, что все будет нормально, если останешься один? – Она тревожно кусает нижнюю губу.

Я поднимаю пульт.

– Детка, со мной все будет в порядке. Посмотрю игру и вздремну.

Она подходит ко мне и нежно целует.

– Пообещай, что позвонишь, если тебе что-то понадобится. Я заставлю Каллума поторопиться.

– Обещаю, – отвечаю я, чтобы ублажить ее.

Поцеловав меня еще раз, Элла уходит. Из холла до меня доносятся шаги и голоса, но вскоре все звуки исчезают, и в доме становится тихо, как на кладбище.

Я вытягиваюсь на диване и смотрю, как Каролина зарабатывает тачдаун за тачдауном, потому что защита у Нового Орлеана ни к черту. Конечно, здорово, что моя команда выигрывает, но это лишний раз напоминает мне о том, что в составе «Райдерс» я пропущу как минимум две игры в плей-офф, и от этого портится настроение.

Вздохнув, я выключаю телевизор и решаю немного вздремнуть. Но не успеваю закрыть глаза, как звонит мой телефон.

Брук.

Дерьмо.

Но она забросает меня сообщениями, если я не возьму трубку, поэтому я нажимаю кнопку «принять вызов» и недовольно спрашиваю:

– Чего тебе?

– Я только что вернулась из Парижа. Мы можем поговорить?

Она кажется подавленной, и это меня настораживает.

– Я думал, ты вернешься только на следующей неделе.

– Приехала раньше. И что?

Да, с ней явно что-то не то. Я осторожно сажусь.

– Я не в настроении выслушивать тебя. Надоедай кому-нибудь другому.

– Погоди! Не вешай трубку. – Она судорожно вздыхает. – Я готова заключить с тобой сделку.

Мои плечи напрягаются.

– И что это, черт побери, означает?

– Просто приходи. Мы поговорим, – умоляет Брук. – Только ты и я, Рид. Не приводи с собой ни Эллу, ни братьев.

Я усмехаюсь.

– Если таким образом ты пытаешься меня соблазнить…

– Я не хочу тебя соблазнять, маленький ты гаденыш! – Она делает вдох, чтобы успокоиться. – Я хочу заключить с тобой сделку. Если ты не передумал и хочешь, чтобы я уехала, предлагаю тебе притащить свой зад ко мне!

Мое отвращение только растет. Она явно что-то задумала, какую-то очередную игру, в которую у меня нет никакого желания ввязываться.

Но… если есть хоть малейший шанс, что сейчас она говорит серьезно, стоит ли мне игнорировать ее?

Помедлив несколько секунд, я отвечаю:

– Буду через двадцать минут.

Элла

Ужин в Вашингтоне – это, конечно, классно, но я испытываю радостное облегчение, когда самолет садится на частную взлетно-посадочную полосу. Я скучала по Риду, и мне не хочется думать о том, что он мог бы провести ночь в одиночестве, мучаясь от боли.

– Хочешь посмотреть кино со мной и Ридом? – спрашиваю я Истона, когда мы вылезаем из лимузина.

Он собирается согласиться, но вдруг его телефон жужжит. Один взгляд на экран, и Истон качает головой.

– Уэйд зовет к себе. У него там подруга, которой нравятся зрители.

Каллум ускоряет шаг, чтобы не слушать про планы сына. У меня же нет выбора.

– Будь осторожен, – говорю я Истону и, поднявшись на носочки, целую его в щеку.

В ответ он ерошит мне волосы.

– Как всегда. Я никогда не забываю о презиках, – и он кричит вслед отцу, – как меня учили!

В сумерках плохо видно, но, по-моему, Каллум, не оборачиваясь, показывает ему средний палец.

– Ты тоже будь осторожна, – дразнит меня Истон. – Как знать, вдруг Рид попытается захомутать тебя, сделав ребеночка.