Серебряная кровь - Рейчел Хартман

– Я слышал, вы ищете драконов? – спросил он, запустив ложку в миску с осьминогами.

Я сделала глоток обжигающего чая. У него был неожиданно мятный привкус.

– Да, ищу. Здесь должны жить драконы-изгнанники.

– Все правильно, – сказал Лало. – Метасаари. Это здесь.

Я огляделась по сторонам. Хозяева других ресторанчиков, женщины у фонтана, продавцы фруктов и пешеходы… Я видела только порфирийцев.

– Где же все саарантраи?

Он рассмеялся. Его зубы блеснули на солнце.

– Так повсюду, птенчик. Я один из них.

Я едва не подавилась чаем и уставилась на Лало – на его веселую усмешку и темную кожу. Святые на Небесах. Я никогда не видела дракона, похожего на него.

Он наклонился ко мне, положив локти на стол.

– Я знаю, о чем вы думаете. Все саарантраи, которых вы встречали, были бледны, как рыбы, живущие в пещерах. На самом деле, смуглая кожа для нас более естественна. Смотрите. – Он положил свою большую кисть на выложенный плиткой стол и растопырил пальцы. Его кожа начала светлеть прямо на моих глазах, пока не стала почти такой же бледной, как у меня. Затем она снова потемнела.

От изумления я потеряла дар речи.

– Серебряная кровь, – объяснил он. – Если заставить ее подняться на поверхность, мы бледнеем. Такой камуфляж полезен в нашей естественной среде обитания, где самую большую опасность представляют другие драконы, или в Южных землях, где нам не очень хочется выделяться.

К своему стыду, я сделала выводы, как только увидела цвет кожи этих людей, и не стала думать дальше. Но теперь, оглядывая Метасаари еще раз, я поняла, что упустила много деталей: люди вокруг двигались слегка угловато и носили одежду приглушенных цветов без каких-либо украшений; у них были короткие, практичные стрижки. Продавцы фруктов не кричали и не пели о своих товарах, а вода в фонтане журчала громче, чем сплетни женщин. Если это и правда были саарантраи, они казались гораздо сдержаннее своих порфирийских друзей.

Лало по-прежнему широко улыбался. Это тоже совсем не походило на саарантраи, которых я знала в Горедде.

Наверняка у Ормы здесь тоже была темная кожа. Могла ли я пройти мимо, не заметив его? И у библиотекарей я спрашивала о таком же бледном иностранце, как и я.

– Вы ищете кого-то определенного? – спросил Лало, изучая баклажаны на своей тарелке.

Я глотнула чай еще раз.

– Его зовут Орма.

– Сын Имланна и Эри? Брат Линн?

Мое сердце радостно забилось.

– Да! Вы его видели?

Лало покачал головой:

– Лишь много лет назад. Я учился в университете с его сестрой.

Конечно, Орма был осторожен, опасаясь всех вокруг, включая других драконов. Это меня не удивило. Я попыталась подойти к вопросу с другой стороны.

– Он здесь вместе с женщиной-драконом по имени Эскар.

– Да, я знаю Эскар. Она здесь уже несколько месяцев, – сказал он, махнув в мою сторону ложкой, а потом понизил голос: – Она пытается уговорить нас вернуться в Танамут. Не все считают эту мысль мудрой. Что касается меня, я не воин, но сделаю, что потребуется, чтобы снова оказаться дома. Здесь я не нашел ничего, кроме печали.

– А почему вы оказались в изгнании? – спросила я, помимо воли тоже заговорив тише.

Лало вздохнул настолько печально, что это меня слегка обескуражило, и выскреб со дна миски остатки подливки.

– А я и не оказался. Я влюбился в гореддийку и отправился домой на отсечение памяти, как и полагается послушному саару. – Он сделал глоток вина и взглянул в безоблачное небо. – Однако в припадке романтического бреда я решил сначала сделать себе воспоминание-жемчужину.

Я представляла, о чем он говорил. Таким способом драконы могли выделить воспоминание и спрятать его. Мама оставила несколько воспоминаний-жемчужин в моей голове, о чем я даже не догадывалась, пока вид Ормы в естественном обличье не заставил их раскрыться. Спусковым механизмом можно было сделать что угодно.

Я покрутила в пальцах кольцо с жемчужиной на своем мизинце, внезапно задумавшись, что имел в виду Орма, когда написал: «Эта вещь плюс ничего равняется всему». Может быть, он тоже создал такое воспоминание? Что он пытался мне сказать?

Взгляд Лало затуманился.

– Я просто хотел, чтобы эти дни жили внутри меня, пусть я и не мог о них вспомнить. Я специально забыл, что должно было заставить жемчужину раскрыться, потому что никогда не собирался этого делать. Увы, я случайно наткнулся на забытый спусковой механизм, обо всем вспомнил, снова нашел ту женщину и… оказалось, что она оставила меня в прошлом. Теперь она замужем, а я сижу здесь, погрязнув в печали.

– Мне очень жаль, – проговорила я. Как по мне, разговор зашел в очень личное и неловкое русло. Я не могла представить, чтобы Орма или Эскар сделали такое признание. – Эээ. Вы знаете, где я могу найти Эскар?

Он набивал рот рисом и баклажанами и глядел в тарелку.

– Эскар исчезла. Ее никто не видел уже две недели.

Это было неожиданно. Все-таки порфирийский план Комонота был полностью идеей Эскар. Она не могла никуда улететь, только не теперь, когда до прибытия Комонота оставалось меньше двух недель. Куда она могла деться?

– С ней был еще один дракон? – уперто спросила я.

Лало раздраженно пожал плечами:

– Не знаю.

Его грубость меня не обидела: я привыкла, что драконы общаются именно так. Он явно считал наш разговор оконченным. Я поднялась на ноги и придвинула стул обратно.

– Спасибо, что уделили мне время.

Он кивнул и стряхнул крошки со стола, чтобы их склевали птицы.

Я пошла обратно к дому Найи. Чем больше я размышляла о загадке Ормы и о недомолвках в его письме, тем больше убеждалась, что он создал воспоминание-жемчужину и хотел сообщить мне об этом. Была ли это лишь мера предосторожности или он опасался, что Цензоры взяли его след?

Мог ли он улететь отсюда с Эскар – а точнее, могла ли Эскар улететь вместе с ним? Чтобы защитить Орму, она могла покинуть Порфири, даже несмотря на скорое прибытие ардмагара.

Я пожалела, что кольцо Ормы все-таки не оказалось тником – мне страшно хотелось связаться с ним и наконец успокоиться. Вместо этого я нервничала всю дорогу до нижнего города, пока полуденное солнце светило мне в затылок.

Этот день заводил меня в один тупик за другим. Я надеялась, что хотя бы Абдо удалось победно завершить свою борьбу. Увы, стоило мне войти в дом Найи, я сразу же поняла, что все пошло наперекосяк. Кузены Абдо по-прежнему сидели на ступеньках, но уже не смеялись. В квартире остались только старшие женщины: они зажигали свечи, которые кругом стояли на полу. Я замерла на пороге, испугавшись, что пришла слишком рано, но Найя тут же подбежала ко мне. Не сказав ни слова, она взяла меня за локоть и повела в закуток Абдо. Когда она отдернула штору, я увидела, что он судорожно дергается, лежа на своем матрасе. Его глаза были открыты, но смотрели в пустоту. Пожилая женщина промокала его лоб губкой, смоченной в морской воде.