Цусимские хроники. Апперкот - Сергей Протасов

Японские батареи района Осаки хорошо просматривались с наших малых броненосцев. Они представляли собой удобную цель, так как располагались на единой позиции, в середине очищенного от кедрового леса юго-западного склона горы Такаока, чуть восточнее мыса. Причем гаубицы, судя по всему, традиционно размещались в двухорудийных двориках, а орудия более мелких калибров – компактной группой рядом с ними.

Кроме грубой геометрии брустверов форта, по мере продвижения на северо-запад, наблюдателям с «ушаковцев» постепенно открывался и залив Сазаура. Там, в уже редеющей утренней дымке, на фоне поросших зеленью скалистых островков угадывались силуэты многочисленных пароходов и парусников всех размеров.

Часть транспортов явно была под парами. А десятки высоких и не очень мачт, перекрещенных реями, одевались светло-серыми перепончатыми клочками азиатских парусов и почти белыми классическими прямыми и косыми кусками прошитой парусины, выделяя тех, кто уже был готов «дать ходу» отсюда. Но пока было не до них.

Быстро пристрелявшись по форту, снизили обороты на винтах до «самого малого» и развили максимальный темп стрельбы, буквально засыпая японцев снарядами менее чем с трех миль. Поскольку дистанция позволяла, главным калибром работали, снова используя уменьшенные заряды. Сначала в ход шли только чугунные бомбы, так как «нормальные» фугасы было приказано беречь на случай боя с флотом.

Принятые при последнем пополнении башенных погребов по причине отсутствия других боеприпасов, эти считавшиеся бронебойными бомбы из закаленного чугуна, начиненные дымным порохом, стрельбу уменьшенным зарядом вполне выдерживали, не разваливаясь в полете. Но по силе разрыва, даже на глаз, заметно уступали штатным пироксилиновым. Правда, дыма давали больше.

Следующими должны были подать сегментные снаряды. Но теперь, в отличие от обстрела укреплений Нагасаки, они теоретически считались более эффективными. Проведенные на Цусиме доработки в части точности срабатывания дистанционной трубки, в сочетании с приемлемой дистанцией применения и крутой траекторией подлета к цели позволяли надеяться на удовлетворительный результат.

Небольшой запас «чугуняк» потратили быстро, приступив к расходованию сегментных. К этому времени дистанция, а соответственно и подлетное время снарядов уже были выверены. К тому же в очередной раз перебранная стараниями мастеровых с использованием ремонтных мощностей Такесики гидравлика башен позволяла стрелять теперь гораздо точнее, так что сомнительные боеприпасы пошли в дело максимально эффективно.

Они «дымили» почти так же, как чугунные, но производимый ими эффект превзошел все ожидания. По сути, главную роль в подавлении форта на мысе Осаки сыграли именно эти снаряды, покрывавшие японские позиции плотным ковром довольно крупно нашинкованного металла, падавшего почти отвесно.

В бинокли и другую оптику с сократившегося расстояния после удаления маскировки с укреплений было хорошо видно бревенчатые навесы над некоторыми артиллерийскими позициями, предназначенные, вероятно, для защиты от шрапнели. Но такого обстрела они явно не выдерживали и довольно быстро рушились.

Значительное рассеивание снарядов при залпах башен, являвшееся неизбежным следствием прогрессирующего износа стволов, с лихвой компенсировалось приличной площадью поражения разлетавшимися сегментами. А обладавшее гораздо большим весом, в сравнении со шрапнельной пулей, содержимое противоминоносных снарядов крошило эти сооружения в крупную щепу, роняя их остатки на головы расчетов и давая пищу появившемуся кое-где огню.

Частая и точная стрельба трех броненосцев береговой обороны совершенно расстроила методичный расстрел тральщиков пушками с мыса Осаки в течение уже первых десяти минут. Осознав новую угрозу, батареи попытались достать своих обидчиков, но достойно ответить так и не смогли.

В 09:46, когда от «Сенявина» до южной оконечности острова Такашима, увенчанной высокой горой, оставалось менее пяти кабельтовых, головной броненосец увеличил число оборотов на винтах, положив право руля, и начал разворачиваться обратно к входу в Сасебский залив. Следом за ним ворочали последовательно оба остальных, ложась на второй галс и меняя стреляющий борт.

При этом обстрел берега хотя и ослаб, но полностью не прекращался, так как «Сенявин», «Апраксин» и уже подтянувшийся к ним «Ушаков» начинали маневр поочередно. В результате, когда шедший головным «Сенявин» перекрыл секторы стрельбы замыкавшему строй «Ушакову», флагман отряда как раз только что прекратил стрелять, начав маневр, а головной, наоборот, возобновил огонь, уже закончив его. Это не позволило противнику справиться с полученными повреждениями и начинающимися пожарами.

На новом курсе, ведя огонь уже на добивание с еще меньшей дистанции, Иессен сразу приказал снова снизить ход. Со склона Такаока, из часто вздымавшихся дымных клубов разрывов на японских позициях и непосредственно над ними еще изредка сверкали вспышки ответного огня, но все снаряды ложились далеко в стороне и с огромным разбросом.

Оказавшись под сосредоточенным огнем тяжелых и скорострельных современных пушек с малой дистанции, японские капитальные укрепления не продержались и получаса. В 09:57 на батареях, совершенно скрывшихся в дыму еще и от разрастающегося пожара, прогремел сильный взрыв, затем еще один. Оттуда к этому времени уже никто не стрелял.

Видя вставший над фортом столб бурого дыма, увенчанного клубящейся и закручивающейся внутрь себя шляпой, Иессен приказал перенести огонь на мыс Кого, чтобы помочь большим собратьям. Там как раз образовалась небольшая пауза, вызванная разворотом эскадренных броненосцев на очередной галс.

После того, как отряд броненосцев береговой обороны был отправлен на подавление мыса Осаки, оба эскадренных броненосца последовательно положили право руля, разворачиваясь на обратный галс. Тральщикам было приказано исправлять повреждения и следовать юго-восточным курсом, до пересечения с линией первоначального движения эскадры, которая упиралась в середину прохода между мысами Кого и Ёрифуне.

Достигнув ее, предписывалось начинать траление полосы по намеченному изначальными планами маршруту для решительного прорыва. Все три прорывателя отправлялись с ними в качестве группы прикрытия. «Орел» и «Бородино» тем временем вплотную занялись батареями на входе в залив.

После разворота они открыли огонь левым бортом. Пока русские перестраивались и разворачивались, японцы отдышались и быстро оживились, снова начав стрелять часто и точно. Они опять быстро пристрелялись, теперь уже по «Орлу», на котором держался адмиральский флаг. Около дюжины тяжелых пушек и еще несколько стволов меньшего калибра с двух отдельных батарей вели беглый огонь. Все еще небольшая скорость наших броненосцев облегчала им задачу, и они теперь постоянно накрывали, хотя попаданий пока не было. Третья батарея, вероятно вооруженная устаревшими орудиями не слишком большого калибра, не оставляла в покое тральщики, все так же медленно ползшие вдоль берега на юго-восток, постепенно склоняясь влево от курса броненосцев.

Наша ответная стрельба сразу после завершения разворота была редкой. «Бородино» пристреливался шестидюймовками по самой южной позиции, а «Орел» – по двум оставшимся. Но куда ложились снаряды, разглядеть оказалось невозможно. Даже из артиллерийских рубок на мачтах, несмотря на всего трехмильную дистанцию, места падения и разрыва шестидюймовых фугасов сливались с общим фоном берега, казавшегося размытой серо-зеленой массой. Пришлось задействовать главный калибр.