Начало - Андрей Лео

— Да, но родня-то знает правду. Обратятся они в суд, и придётся тебе отвечать.

Софа опять тяжело вздохнула.

— Я не хотела говорить, да, видно, никуда не денешься. И Михаил, и Мария были рождены в браке.

— Стоп, стоп, стоп! Мать не разводилась с отчимом, и то, что папашка нас своими признал, по закону особой роли не играет. Бумаги годятся до первого судебного разбирательства.

— Да, ваша мать не разводилась в первом браке. Поэтому и не рассказывала вам всего, только мне по секрету о судьбе своей поведала.

Ёклмн, вокруг меня женский заговор, однозначно! Все всё знают, один я дурак дураком.

— Ты хочешь сказать, она вышла за отца, не разведясь с отчимом?

— Тише! Не кричи так. Теперь ты понимаешь, почему вам ничего не сообщили?

Да ни хрена я не понимаю! Кажется, эта фраза явно читалась на моём лице, потому что Софа не преминула добавить:

— Не знаю, как у вас там, — взмах изящной ручкой неопределённо вверх, — а у нас это позор для женщины.

Тьфу, развели тут тайны мадридского двора!

— Ваш отец, узнав о первой беременности, заставил вашу мать сочетаться браком, больно уж ему наследника обрести хотелось. Неизвестно, как он это дело устроил, но родственники о её первом замужестве не ведают. Думаю, Марию они не признают, но и в суд не пойдут.

— На их признание нам нас… чхать с высокой колокольни. Э-э, подожди: мать, получается, тоже дворянка, раз замужем за дворянином была? Хотя если сейчас у неё муж крестьянин, то она снова крестьянкой стала.

Стоп, Сашок! А ведь родственнички Машули, узнав, что первый брак не расторгался, могут отобрать у неё дворянство и фамилию. Обратятся в суд и добьются признания второго брака недействительным, а поскольку брак недействителен, то и дети, рождённые в нём, автоматически становятся незаконнорождёнными, стало быть, лишаются всякого отцовского наследия. У-у, теперь понятны скрытность Мишкиной матери и волнения Софы.

— Александр, мать пытается забыть прошлое, и тебе не стоит его ворошить.

— Да не собираюсь я копаться в её биографии! Меня волновали возможные неприятности у тебя и у Машки.

— АЛЕКСАНДР!

А, чёрт, опять нарвался. О, как взгляд у нашей красавицы посуровел.

— Сколько раз я ВАС просила не называть Марию Машкой.

Ой, да все уши прожужжала и плешь проела!

— Простите, Софья Марковна, оговорился.

Я постарался изобразить полное раскаяние. Язык мой — враг мой. Софа из нас с сестрёнкой стремится вылепить настоящих дворян, а нынче в дворянском обществе не принято любое другое обращение, кроме как на «вы». И брату с сестрой, и жене с мужем подобает меж собой разговаривать на «вы», и никак иначе, а Машкой и Парашкой может быть лишь прислуга. Даже уменьшительно-ласкательные обращения в обществе осуждаются и высмеиваются, всякие «Зиночка», «Оленька» воспринимаются как признак отсталости и провинциальности.

Выходит, если я называю сестрёнку Машкой, то не считаю её ровней. Так сказать, сомневаюсь в её благородном происхождении. Блин, Машуля почти сразу переключилась на новый лад и Мишкой меня всего пару раз называла, когда вдвоём болтали, а я до сих пор пенки выдаю, за что от нашей старшей по голове всё время и получаю. Причём то, как я к ней самой обращаюсь, Софье Марковне безразлично. Ну, по сути, я и называю-то её Софой только наедине.

Тяжёлый взгляд, минуту посверлив, смягчился, в глазах бесенята запрыгали, появился намёк на улыбку.

— Александр, пора взрослеть.

Ага, уже подкалываем.

— Всенепременно, мадам!

— Мадемуазель.

— А… ну да.

В мастерской дела продвигаются просто замечательно, работа кипит и бурлит. Для винного заводика паровик, считай, склепали, и в конце марта его заберут. Второй в начале февраля в сборку запустили, а вот по новым станкам, к сожалению, идут постоянные задержки. Сперва старые пришлось в порядок приводить. Я у них подшипники шпинделя поменял, а заодно и подачу смазки ко всем трущимся частям увеличил. Пока детали не притёрлись, на смазке лучше не экономить. Интересно, из чего Потап Владимирович её делает? Уж больно пахнет она, как бы это поласковее сказать… дюже скверно. Пора бы уж мне самому со смазкой поэкспериментировать.

Со временем я всё же взялся за проект нового токарного станка, фрезерный может подождать. Нарисовал внешний вид проверенного временем 16К20, накарябал кое-что из его механики, грубо набросал кинематическую схемку и упёрся в нестыковки. Да, поработал я на этом станке немало, и его внешний вид навечно остался в моей памяти, но внутрь заглядывал от силы раз десять, а то и меньше, при этом в основном наблюдал за ремонтом. Его чертежи я, конечно, изучал, даже обсуждал их как-то раз с техниками, когда мне пришлось присутствовать при переборке суппорта. Слава богу, неплохо помню коробку подач и механизм подач, но устройство коробки скоростей представляю смутно.

Обратился за помощью к Софе. Посидели с ней, покопались в памяти, разложили информацию по полочкам. Мама дорогая, сколько же мне теперь расчётов предстоит сделать! Одна груда шестерёнок чего стоит, а их ведь ещё и согласовывать меж собой необходимо. Плюс к этому метрическую систему сейчас в России не используют, записанные размеры надо в дюймы переводить. Ох и вляпался же я! Чё-ёрт!

Предварительно всю станочную конструкцию буду собирать на деревянном макете, иначе хрен я что согласую. И нужно с напарником решать вопрос качественной стали, без неё за шестерни браться смысла нет. Эх, а может, плюнуть на всю эту лабуду? Вроде и так справляемся. Хм, да не, станочный парк мастерской всё равно когда-нибудь до ума доводить придётся. Но… наверно, следует перевести возню со станками на остаточный принцип и заниматься ими только в свободное время: чертить, вытачивать и собирать потихонечку. Глядишь, и зафунциклирует станочек к лету. Что ж, так и сделаю.

Параллельно начал разбираться с керосиновыми лампами, а то свечки дома надоели. Там работы не слишком много, а материала для их изготовления у нас завались. Посадим подмастерьев на чеканку, пусть куют своё счастье. Заодно выясним, готовы ли они к самостоятельной работе, а то некоторые уже кричат: «Пустите нас к паровому котлу, мы покажем вам класс!» Ага, все вздрогнут. Нет уж, взлетающие паровики нам ни к чему, пускай уж молодёжь мелочовкой пока занимается. Тем более, после ламп мы изготовление примусов осваивать начнём, очень, знаете ли, нужная в быту вещь, а в производстве они от ламп не сильно отличаются.

Жаль, Потап Владимирович смотрит на мою возню с лампами как на блажь. Не считает он их перспективным товаром.

— Да что ты, Александр! Кто ж купит столь дорогую безделицу, свечи-то гораздо дешевле.

Ну, жизнь нас рассудит. Себе-то домой я уж точно их с десяток соберу и в кузне штук пять повешу.

Переговорили наконец с напарником о кандидатуре мастера, а то Велисей Аграпов уже больше двух месяцев дополнительные обязанности исполняет, а плату получает как простой рабочий. Неправильно это. Не знаю уж, какая между ними кошка пробежала, но нехотя Потап Владимирович согласился с моим предложением, да и то лишь потому, что других кандидатов не было.