Крымская война. Соотечественники - Борис Батыршин

— Вот и все, господа! — Зарин князь встал, потер руки. — Пора отправлять гидропланы. Реймонд Федорыч, распорядитесь…

Все семь аппаратов — три «Финиста», два «М-9» с «Тамани» и две «пятерки» с «Херсонеса» — качались на невысокой волне возле гидрокрейсера. Авиатендеры шли сейчас с бутаковскими пароходофрегатами; когда они минуют Босфор, «эмки» перелетят туда в сопровождении «Финистов». Нелишне еще раз продемонстрировать туркам, что недреманное око русского царя наблюдает за ними из-под облаков.

Потом два из трех «Финистов» вернутся, и «Алмаз» вместе со старичком «Казарским», присоединятся к эскадре Нахимова, которая ожидает сейчас в полусотне миль от Варны. На линкорах, фрегатах и бесчисленных транспорта (евпаторийские трофеи!) погружены три пехотные и одна драгунская дивизии, плюс два казачьих полка — и вряд ли гарнизон крепости, обложенной с суши отрядами болгарских повстанцев, сможет помешать высадке. Город достанется русским, и когда болгар станут снабжать с огромных складов воинского имущества и огнеприпасов, накопленных для отправки в Крым — восстание полыхнет с новой силой. Да и нашему флоту не помешает передовая база у самого Босфора.

Что ж, подумал Андрей, у всех полно дел — спешных, важных, неотложных. Через час в Севастополь уйдет с депешами пароход «Андия». В Евпатории — будущем Зурбагане, — уже начались первые работы, да и сообщения Рогачева заставляют задуматься…

Он встал и заторопился к трапу.

— А вы куда теперь, Андрей Геннадьевич? На «Алмазе», к Варне?

— Нет, Ваше Высочество, мне надо в Крым. Сергей Велесов неделю, как вернулся из Одессы. Вчера передал — срочно ждет меня в Севастополь, что-то там у Рогачева вырисовывается…

— Вот как? — Николай Николаевич понимающе взглянул на собеседника. — Пожалуй, я к вам присоединюсь. А по дороге расскажете, что за новости у наших гостей из грядущего…

I

«События 1855 года в мировой прессе».

«The Baltimore Sun», США:

«…майор Монтодон, представитель принца Жозефа Наполеона в Санкт-Петербурге заявил на приеме у греческого посланника:

«Соединенная эскадра миновала Проливы и вышла в Адриатику. Скоро принц высадится в Марселе и во главе Легиона Свободы двинется на Париж! И первое, что он сделает, заняв место, предназначенное ему Господом и народом Франции, — это разорвет союз с Англией и поддержит справедливые требования королевства Сардиния и свободолюбивых итальянцев. Австрия должна уйти и из Италии и из области Венето…»

«Algemeen Handelsblad», Амстердам:

Эскадра коммодора Перри у берегов Китая. Америка угрожает бывшей метрополии крейсерской войной?

«Ллойд» подняла страховые ставки для британских судовладельцев.

Паника на европейских биржах. Что будет с курсами британского фунта и французского франка? Голландские банкиры скупают русские ценные бумаги.

Караван принца Наполеона подходит к Мальте. Выйдет ли навстречу британская эскадра?

«Ost-Deutsche Post», Вена:

"Лондонский еженедельный листок «People's Paper», близкий к партии чартистов, напечатал статью известного социалиста Карл Маркса:

(Прим. ред: в мае 1849-го года решению прусского правительства этот господин был по выслан из страны и в настоящее время обретается за Ла-Маншем).

«Царь Николай виновен в очередном преступлении против народов Европы: он использует революционные выступления, подобно тому, как в 1848-м южные славяне искореняли свободы в империи Габсбургов…

(…)

Можно проклинать Наполеона III-го за предательство Второй республики, но нельзя не привтстввать его решение повернуть штыки на восток, ибо у Европы была только одна альтернатива: подчиниться варварскому игу славян, или разрушить центр этой враждебной силы — Россию. Севастополь, Кронштадт и Петербург необходимо уничтожить!

И вот — Франция пала! Ее армия и флот пленены; столица охвачена мятежом, который свершается в интересах ставленника царя Николая. И лишь Англия по-прежнему нереклонна…»

II

Средиземное море,

Пароходофрегат «Владимир».

Эссен стоял на своем любимом месте — на малом мостике, над правым колесом «Владимира». Под ногами глухо ухало и поскрипывало, широкие плицы размеренно колотились о воду, сообщая кораблю движение вперед. Нахальные чайки вились за кормой; волны катили от самого горизонта, яркое, по-курортному легкомысленное небо раскинуло свой шатер над изумрудной гладью моря, испятнанного то тут, то там крошечными мазками белил — паруса итальянских купеческих шхун, алжирских фелюг, лодок сицилийских рыбаков. Справа, в летнем мареве едва угадывался изломанный контур Сицилии. Акварельный пейзаж слегка портил густой шлейф дыма — французов шли в трех милях к зюйду, немного отставая, и головной "Наполеон" ясно рисовался на фоне далекого берега.

Может, сгонять вестового за полотняным раскладным креслом? Развалиться, закинуть ноги на нижнюю нитку леера, потребовать запотевший графин с лимонадом, и со вкусом, не торопясь, вспоминать все перипетии этого похода…

* * *

На подходах к Архипелагу пришлось разделиться: французы ползли на вест, кляня безветрие и жару, а русский отряд, состоящий сплошь из паровых скороходов, оторвался и ушел к норду, в Киклады. Там и состоялась встреча с флотилией дяди Спиро: семь парусных шхун и винтовой бриг, уже полгода, свирепствующие на турецких торговых маршрутах. Двое суток русские корабли простояли возле крошечного островка, пиратской базы старика Капитанаки. Сколько было выпито сладкого критского вина, крепкой водки-узо, сколько съедено жареного на углях мяса и пресного овечьим сыра, сколько перецеловано чернооких, податливых гречанок…

Флагман каперской флотилии пришвартовался к борту «Владимира» и матросы споро перекидали на него два десятка легких медных карронад, обитые свинцовыми листами бочонки с порохом, ядра, гранаты, штуцера, связки абордажных тесаков — трофеи альминской победы. Суденышко осело в воду почти по привальный брус; Дядя Спиро улыбался, гладил заскорузлыми пальцами сталь и бронзу, и повторял: «росики аделефио эфхаристо…[16]»

К исходу третьего дня подошли французы. Буксирные пароходы, волокущие набитые войсками транспорта и парусные линкоры, выбивались из сил, едва-едва выжимая пять улов. Часть судов пришлось превратить в угольщики — топливо надо было взять до самого Марселя. Команды, измученные угольными погрузками, с завистью смотрели на проплывающие мимо игрушечные островки с оливковыми рощицами и овечьими стадами на крутых приморских склонах. Но принц Наполеон, чей флаг развивался над «Шарлеманем», был неумолим: «Вперед, вперед! Отдыхать будем во Франции!»