Венера и воин - Сьюзен Гастингс

Мир перевернулся. Здесь он становился подчиненным. Он должен был довериться руководству Пилы. Эти мысли вызывали в нем протест, и он покачал головой. Пила посмотрела на него.

– Что с тобой? – спросила она.

– Ничего. Одолевают разные мысли, – проговорил он ворчливо.

– Ты сожалеешь?

Он сделал отрицательный жест.

– Нет, ни в коем случае. Я буду защищать тебя и заботиться о тебе, как это положено мужчине. В конце концов, мы скоро станем настоящей семьей.

Пила громко рассмеялась, и где-то рядом ей ответила птица своим криком.

– Пока еще ничего не видно. Еще пройдет много месяцев. В настоящий момент я думаю, как нам выбраться из этой заколдованной местности, мы слишком медленно продвигаемся вперед.

– Нам нужно было остаться на дороге, которая вела вдоль побережья, – сказал Клаудиус.

– …и попасть в руки первым, оказавшимся на дороге римлянам? Нет. Мы отважились на это бегство, полное приключений, не для того, чтобы нас снова схватили в Галлии. Мы найдем дорогу. Там, где есть горы, есть также и реки. Мы пойдем вдоль русла реки. Тогда у нас будут лучшие шансы пройти сквозь лес. Наверняка, попадутся крестьянские дворы, где мы сможем попросить о ночлеге и еде.

Он посмотрел на нее.

– Ты говоришь очень разумно, моя Пила, я вижу, твой холодный северный разум поведет нас дальше.

– Ты знаешь, что меня зовут не Пила? – неожиданно спросила она.

Клаудиус удивленно поднял голову.

– Я совсем не думал об этом. Пила – это ведь на языке римлян, а не на твоем. Как же зовут тебя, незнакомое создание?

– Зигрун.

– Зиииигурр…

Он тряхнул головой.

– Как только можно выговорить такое слово?

– Ты должен потренировать свой язык, потому что здесь все говорят на моем языке. А на каком языке с тобой говорила твоя мать?

– Моя мать? – Он запнулся. Действительно, она говорила с ним на другом языке, когда он был ребенком, он его просто забыл. И сейчас было важно, чтобы он его опять вспомнил.

– Если ты мне поможешь, я снова буду понимать язык моих предков.

Он схватил ее руку и прижался к ней губами.

Она улыбнулась.

– Мы справимся. Мы возвращаемся назад, к моему народу, через шесть месяцев у нас родится ребенок, и мир поселится под нашей крышей.

– Откуда ты это знаешь?

– Что через шесть месяцев у нас родится ребенок?

– Нет, то, что у нас будет крыша над головой.

Она посмотрела в мрачные небеса, потом со вздохом прислонилась к его плечу. Рукой она нежно провела по узенькой цепочке из своих светлых волос, которую он не снимая носил на шее.

– Знаешь, на этом свете есть то, что невозможно облечь в слова. Тем не менее я это знаю.

– Иногда ты внушаешь мне страх, – сказал он тихо.

– Ты должен ощущать божественную силу, которая нас окружает. Она повсюду: в деревьях, в камнях, в воде, в воздухе. Люди черпают из нее свою силу, мы можем сделать ее полезной для нас.

– Как это сделать?

– Сначала ты должен быть готов к этому.

– А я готов?

– Нет.

На следующий день они покинули горы и отправились в северо-восточном направлении. Через полдня пути они добрались до дороги, используемой торговцами для перевозки серебряной руды, и пошли по этой дороге на север.

Большие транспортные колонны они огибали, своевременно покидая дорогу. Городки они тоже обходили, приближаясь только к отдельно стоявшим крестьянским дворам, чтобы украсть яйца или курицу, или поискать на уже сжатых полях остатки зерна, моркови или капусты. Здесь проживало племя арвернов.[10]Путники находились еще слишком далеко к западу от своей цели. Они должны были оставить дорогу и идти в восточном направлении, туда, где горы разделяла река.

Дорог больше не было. Они шли дремучим лесом в надежде наткнуться на речную долину Родануса. Голод и непонятная болезнь ослабили Клаудиуса. Лишь большим усилием воли он заставлял себя идти вперед и надеялся, что Зигрун не замечает его слабости. Он стал называть ее германским именем, и она была счастлива от этого.

Зигрун ощущала, что она тоже нездорова, однако не хотела принимать это во внимание. Она бросала в огонь коренья и вдыхала их аромат, чтобы отогнать злых духов, которые вились вокруг нее, как маленькие жуки.

Беспокойство вызывал у нее Клаудиус. Ночами она прижимала его к себе и пыталась передать ему часть своей собственной силы. Но постепенно и она ослабела. Часто у нее на лбу выступал холодный пот, болели суставы.

Мрачный туман поднимался из леса и превращался в призрачные фигуры между деревьями. Зигрун зашаталась и обороняюще вытянула вперед руки.

– Духи леса, – простонала она. Она боялась этих необъяснимых духов – в виде червей, бабочек или насекомых они выходили из деревьев и проникали в тела людей, и люди заболевали. Зигрун должна была их заклясть и прогнать глубже в лес, в хворост, в деревья, в кусты. Однако ее будто парализовало. Может быть, злые духи, сильфы, уже завладели их телами?

Она слышала, как позади кашляет Клаудиус. Его легкие громыхали, как цепи раба. Холодный ветер пронизывал его одежду и уносил тепло его тела. Мокрая листва прилеплялась к его рваным сандалиям. В его груди горел сильный пожирающий огонь.

– Зигрун, – прошептал он бесцветным голосом и увидел белую женщину-лебедь, которая бесшумно поднималась в воздух. Деревья вокруг него задвигались и склонились к нему. Он почувствовал резкий запах грибов перед тем, как мир над ним потемнел.

Потом крошечные тлеющие огоньки засветились в темноте, придвинулись к нему ближе, вспыхнули пламенем. Ему хотелось схватить это теплое пламя, обнять его руками, рвануть на себя, но тяжелое давление на грудь пресекло дыхание. Казалось, на него обрушилась гора. Власть мрака овладела им.

Шелестящие голоса возникли из темноты.

– Он приходит в себя, – проговорил женский голос.

Зигрун беспокойно крутилась под своим толстым шерстяным одеялом.

Пот выступил у нее на коже. Пахло костром.

«Это мой язык, – подумала она. – Лесные духи дурачат меня, они играют со мной. Кто говорит на моем языке?»

– Держите ее крепко, – произнес женский голос, и твердая рука схватила Зигрун и прижала ее к ложу. Она закричала, обороняясь против принуждения.

– Лежи спокойно, ты в безопасности, – услышала она снова женский голос.

Зигрун широко раскрыла глаза и попыталась что-нибудь распознать в темноте. В слабом отсвете костра она увидела женщину, мешавшую в котле. Женщина озабоченно посмотрела на нее. Медленно Зигрун обвела глазами вокруг. Она увидела свалявшийся мех, стену из мощных стволов деревьев, деревянные балки потолка, на которых висели сушеная рыба, связки трав и шкуры животных. Она снова взглянула на огонь, горящий в очаге, который был ей знаком. Грубые глиняные кирпичи окружали очаг, над которым висел черный котел.