Венера и воин - Сьюзен Гастингс

Клаудиус схватил Пилу за плечи и притянул ее к себе.

– Пила, посмотри на меня.

Пила подняла измученные глаза. Выглядела она ужасно.

– Я много в этом не понимаю, но месяц назад ты была… нездорова?

Она растерянно посмотрела на него, потом поняла и пожала плечами.

– Я не помню, я не обращала на это внимания. Полагаю, что еще в Помпеях…

– О Юпитер, еще и это.

Клаудиус был в отчаянии.

– Проклятие. Значит, ты не предохранялась?

– Разве это возможно? – Пила удивленно на него взглянула.

– Каждая проститутка в Помпеях знает, как это делается. Например, кошачья печень, которую носят в маленьком сосуде у коленки, помогает еще орлиный папоротник. Я слышал также о смоле кипариса и рассоле…

– Но я ведь не проститутка, – запротестовала Пила и душераздирающе всхлипнула, вытираясь тошнотворно пахнувшей рыбачьей сетью.

– Прости, я не это имел в виду, – извиняющимся тоном произнес Клаудиус. – Я просто очень… расстроился.

Пила закрыла лицо руками.

– Рыбак считает, что это скоро пройдет, – сказал Клаудиус.

– Я хотела бы умереть, – проговорила она в который раз.

На четвертый день своего путешествия они оказались в Галлии. Где-то севернее Нарбо Мартиуса рыбак высадил их на сушу.

Потерянные, они стояли на берегу чужой страны.

Поблизости от побережья проходила торговая дорога, на которой царило бурное оживление. К их удивлению, здесь было много римских торговцев. Клаудиус лихорадочно обдумывал, следует ли им смешаться с торговцами или же лучше покинуть дорогу. Он посмотрел на себя. Одежда у него была разорвана, сандалии разбиты о камни. У них больше не было денег и ничего, что они могли бы продать.

Пила выглядела жалко. Морское путешествие ее ужасно измотало. Она была бледной, с темными кругами под глазами, желудок сводили болезненные судороги. Страх перед глубокой темной водой и качающимся бортом лодки чуть не свел ее с ума.

Теперь под ногами у них была твердая почва, но опасность еще не миновала.

– На север, – заикаясь, пробормотала Пила, – мы должны идти на север.

Солнце скрылось за серым облаком, и стало неприятно прохладно. У Клаудиуса в желудке заурчало. Прошло три дня с тех пор, как он в последний раз ел теплую пищу.

– Спрячься здесь, в кустах, – сказал он, расстелив свой плащ на траве, – отдохни немного.

– Что ты собираешься делать? – спросила Пила.

– На берегу рыбаки выложили просушить свой улов, я хочу попытаться украсть несколько рыб.

Пила кивнула, хотя при мысли о рыбе желудок у нее снова взбунтовался. Она несколько дней лежала на сети, вонявшей рыбой. Однако она слишком устала, чтобы возражать. Кроме того, голод мучил ее не меньше, чем Клаудиуса. В своей прошлой жизни она почти ежедневно ощущала голод. Что только теперь с ней сталось?

Спустя некоторое время Клаудиус вернулся назад. Под одеждой он нес несколько сухих рыбешек и две только что пойманные, еще блестевшие от воды макрели. Он радостно ухмылялся и был горд своей добычей.

– Пойдем, давай удалимся от побережья, разожжем костер, поедим рыбы и выспимся. Сухую рыбу мы возьмем с собой.

Он взял Пилу за руку, поднял ее и взял свой плащ. Она глубоко вздохнула, впитывая мокрое дыхание осени. Она подозревала, что эта страна приготовила для ее любви суровое испытание.

Чем дальше они шли на север, тем хуже становилась погода. Моросящий дождь окутывал лес серым покрывалом. После того как они прошли через долину и холмистую местность, перед ними оказались странные горы, поросшие густыми лесами. Землю покрывали черные камни. Когда взобрались на одну из гор, они с растерянностью увидели перед собой плоский зеленый кратер. Впереди были вулканы, один за другим, насколько хватал глаз. Они, казалось, давно не действовали, потому что лес был из высоких старых деревьев.

Пила вздрогнула. Она вспомнила о внушавшем страх Везувии, который угрожающе поднимался над Помпеями. Дотянулась ли и сюда рука бога Вулкана? Они находились в стране галлов, которые принадлежали к племени кельтов.[8]Галлы почитали тех же богов, что и кимберы.[9]

Пила надеялась, что их маленькой жертвы в храме хватит для того, чтобы смягчить бога. Как давно это было? Месяц назад? Год назад? Или же уже прошла целая человеческая жизнь? А может быть, это было в другой жизни?

Они нашли углубление в скале, чтобы разжечь костер и приготовиться к ночлегу. Листва, которую они собрали, была влажной, из расщелин в скале текла вода и собиралась на земле. Они присели рядом на корточки у с трудом разожженного костра, поджарили на огне двух птиц, которых Клаудиус убил камнем, и несколько грибов, которые росли по дороге.

Пила озабоченно посмотрела на Клаудиуса. Сырая прохладная погода явно досаждала ему. Его мучил голод, и он несколько дней кашлял, когда напрягался.

– Ну, по крайней мере, мы не умрем от жажды, – попытался пошутить Клаудиус и отклонился немного от стекавших со скалы струек воды.

– Дай мне свой нож, – попросила Пила. – Я сделаю несколько стрел из ветвей растущих здесь деревьев. Деревья здесь хорошие, и для охоты на зайца стрелы подойдут.

Клаудиус вытащил из-за пояса кинжал. Наряду с коротким мечом это было единственным оружием, оставшимся у него.

Прекрасный кинжал тонкой работы теперь использовался как кухонный нож.

Пила ловко срезала кору с ветвей, которые наломала с окружавших деревьев, и вырезала из ветки маленький крючок. Другую ветку она расщепила, удалила тонкий слой коры и просунула в образовавшуюся щель перья двух убитых птиц.

Клаудиус наблюдал за тем, как она работает. Внезапно он увидел Пилу другими глазами. Она была германской девушкой, которая выросла в диких лесах и привыкла к опасностям. Под солнцем Рима она была чужой, там хорошо ориентировался он, поэтому и провел ее через могущественную империю, вырвал из когтей безжалостного, циничного общества. Однако здесь он был чужим.