Аромат книг - Кай Майер

– К сожалению, я вынуждена аннулировать наш договор, – возразила Мерси. – Хотя, полагаю, вы это и так поняли.

– Тем не менее прошу вас вернуть мне Форнакса. Возможно, вам кажется, что я веду себя слишком уж по-хозяйски, но я привык к тому, что этот чертёнок сидит у меня в подвале.

Ага, значит, он оставил Темпест в живых, чтобы шантажировать Мерси. Должно быть, он чрезвычайно уверен в своих силах, если предполагал, что Мерси впустит его к себе.

– Вы боитесь Форнакса, – констатировала она.

– Вам тоже следовало бы опасаться его. – Торндайк захлопнул книгу и указал девушке на её узкий корешок, где значилось её название. – Вы читали это? Надеюсь, вы способны оценить, какие редкие экземпляры собрал здесь ваш приёмный отец.

– Ваша похвала, несомненно, польстила бы ему.

Торндайк поставил книгу обратно на полку. Когда он снова повернулся к ней лицом, Мерси заметила, что из левого кармана его сюртука высовывается его сердечная книга.

– Так где же Форнакс? Я искал его, но нигде не смог обнаружить.

– Его здесь больше нет.

– Ах, бросьте, прошу вас.

– Это правда.

Их разделяли примерно четыре шага, и в полутьме, царившей в лавке, Мерси было сложно понять выражение лица Торндайка.

– Вы серьёзно?

– Форнакс сбежал.

Казалось, на мгновение Торндайк действительно лишился дара речи. Оно и понятно, виновато подумала Мерси.

– Вы позволили Александрийскому пламени сбежать? Посреди Лондона?

– Прекратите, Торндайк. Вы явились сюда не из-за Форнакса. Вы прекрасно понимаете это, понимаю это и я.

– Нет, нет, нет, – негодующе воскликнул Торндайк, – не пытайтесь отвертеться. Вы действительно напустили это существо на беззащитный город?

По совести говоря, ей следовало бы признаться, что Форнакс перехитрил её как последнюю идиотку. Вместо этого она солгала ему:

– Да, я выпустила его. Чтобы он нашёл вас. Он так мечтал о том, чтобы отомстить вам.

Возможно, ей удастся напугать его, вывести из равновесия. Мерси понимала, что, если она хочет выстоять против Торндайка, не следует пренебрегать ни единым шансом.

Торндайк безмолвно уставился на неё: на мгновение ей показалось, что он ей поверил. Однако потом он медленно покачал головой:

– Вы не столь циничны, какой пытаетесь казаться. Вы бы никогда не выпустили его намеренно. Предполагаю, Форнакс просто-напросто оказался умнее вас.

Она обвела взглядом комнату: бесконечные полки с книгами, шаткие стопки, которых никто не касался со дня смерти Валентина. Торндайк явился сюда не для того, чтобы беседовать с ней на равных. А ей ужасно не хотелось противостоять ему здесь, в лавке её приёмного отца.

Девушка медленно продвигалась вперёд, не выпуская его из виду. Противник стоял возле правой стены, она же шла вдоль левой. Возможно, ей удастся пробраться к двери и выманить его на улицу.

Ещё даже не оказавшись напротив Торндайка, Мерси внезапно поняла, что до этого не дойдёт. Он никогда не допустит, чтобы она выбралась наружу. Он был во много раз опытнее её и, кроме того, в отличие от неё, мог воспользоваться книгами, громоздившимися в лавке, в своих интересах. Он обладал достаточным могуществом, чтобы черпать из них силу: Мерси пока этого не умела. Она вообще мало что умела. Она даром потратила двадцать драгоценных месяцев. Если бы не это, у неё могло бы быть гораздо больше силы!..

– Даже не пытайтесь, – произнёс он. – Я не допущу, чтобы вы открыли эту дверь. Я не собираюсь сражаться против ваших друзей из Сесил-корта. Во всяком случае, не со всеми одновременно.

Он накрыл одной ладонью свою сердечную книгу, торчащую из кармана, не открывая её. Другой рукой он сделал короткий жест в воздухе, и Мерси поняла, на кого он собирался свалить её смерть – так же как однажды он уже попытался сделать это в издательстве Флоренс Оукенхёрст.

Все ножницы, которые Торндайку удалось найти в лавке и в задней комнате, он разложил на полках, разведя лезвия в стороны. Теперь они были направлены внутрь комнаты со всех сторон. Мерси насчитала четыре штуки, в действительности их могло быть больше: по углам «Либер Мунди» было черным-черно. Повинуясь безмолвному приказу Торндайка, ножницы шевельнулись, как бы прицеливаясь: теперь их лезвия указывали прямо на девушку. По мановению руки Торндайка ножницы должны были устремиться на неё. Утром, когда найдут изрезанные тела Мерси и Темпест, подозрение падёт на мадам Ксу. И так как старой китаянки опасалась даже полиция (или, быть может, потому, что полиция частично была у неё на жалованье), расследование быстро зайдёт в тупик и его приостановят. Этот вариант будет чрезвычайно удобен для Эдварда Торндайка, солидного литературного критика и библиофила со странностями, которого конечно же никому не придёт в голову обвинить в убийстве.

– Вы хотите убить меня из-за Форнакса? – поинтересовалась Мерси. – Или потому, что мне известно, что вы и Малахайд – один и тот же человек?

– О нет, в этом вы ошибаетесь.

– Прекратите рассказывать мне эту дурацкую сказку про вашего кузена!

– Мы вынуждены делить между собой одно тело. Но мы действительно два разных человека. И уж конечно, мы оказались в этой ситуации не по своей воле.

– Расскажите мне, как это произошло. – До сих пор у Мерси не было времени задуматься о причинах странного явления, свидетельницей которого она невольно стала. Вероятнее всего, это был результат одного из неудачных экспериментов в области библиомантики, о которых в обществе ходили слухи.

На мгновение Торндайк показался ей человеком, который ежесекундно опасается чего-то и поэтому оглядывается при каждом шаге, как будто хочет убедиться в том, что Малахайд не стоит за его плечом.

– Ваша тень, – произнесла Мерси.

– Простите?

– Я думаю, он именно там. Не в вас самом. Малахайд всегда следует за вами по пятам, хотите вы того или нет. Вы уже несколько раз пытались отделаться от него, не правда ли? Но это невозможно. Даже в могиле он будет лежать бок о бок с вами – до тех пор, пока от вас не останется ничего, что при свете способно отбрасывать тень.

– В высшей степени поэтично, – насмешливо заметил Торндайк, однако на его лице отразилось сомнение: он обдумывал эту идею. Мерси удалось отвлечь его, однако лишь на мгновение. Вероятно, ей всё равно предстояло умереть.

– Малахайд – детище бульварных романов, – произнёс Торндайк, поколебавшись. – Это не проклятие и не призрак. В детстве они окружали меня со всех сторон, как и вашу знакомую Флоренс Оукенхёрст. Мой отец владел одним из первых издательств подобного рода, издавал дешёвую писанину, причём тогда на ней ещё можно было сколотить состояние. Он не терпел ни классической прозы, ни стихов и не мог похвастаться сколько-нибудь хорошим вкусом. Он был грубым чудовищем под стать той грязи, которую печатал для своих читателей, и он не позволял мне читать что-либо, кроме бульварщины. Если он заставал меня с какой-нибудь другой книгой в руках, он бил меня и промывал мне глаза мылом, потому что считал, что я читаю книги для чистоплюев и сам хочу стать одним из них. Он сам сочинял бульварные романы и публиковал их потом под различными псевдонимами. По вечерам отец заставлял меня читать то, что успевал написать днём, всю пошлость и грязь, сочившиеся из-под его пера. Он спрашивал с меня содержание каждого абзаца, требовал пересказывать каждую описанную им мерзость и, если я не мог дать ему удовлетворительный ответ, потому что только притворялся, что читал его произведения, он колотил меня снова. – Торндайк помедлил, запнувшись на полуслове, и продолжил: – Мало-помалу один из уголков моей души стал находить извращённое удовольствие в описаниях насилия в историях моего отца: я начал воображать, как в один прекрасный день сотворю с отцом всё, что он делает со своими героями. Другой же части моей души было стыдно за столь низменные помыслы. Так в моей душе образовалась трещина, которая постепенно углублялась. Тогда я не подозревал о том, что я – библиомант (ведь мой отец был очень далёк от библиомантики), однако, вероятно, именно благодаря библиомантике моё другое, отвратительное «я» в конечном итоге материализовалось. Моё тело стало и его телом. Так на свет появился Малахайд.