Церемонии - Т.Э.Д. Клайн

От изумления у Деборы перехватило дыхание. Две кошки рядом с ней подняли головы, посмотрели на нее с любопытством, потом снова улеглись.

Женщина и сама спала, но ее разбудил лунный свет, который внезапно залил комнату, когда рассеялись облака. На окнах не было занавесок. Братство их не одобряло, считая правильным вставать с рассветом. Дебора не могла уснуть и сидела в постели, рассеянно глядя из окна; голова все еще кружилась от вина и странных картинок на картах. И тут внизу неожиданно открылась дверь флигеля, и Фрайерс вышел наружу. Его тело казалось белым на фоне травы.

Женщина округлила глаза. Он был голым.

С необычайно сосредоточенным выражением лица он ступил в траву и пошел прочь от здания. Дебору охватило возбуждение, как ребенка, подсмотревшего что-то запретное. Она не видела обнаженного мужчину, кроме собственного мужа, вот уже… уже и не припомнить, как давно. А тут прямо на виду гладкие белые ягодицы Джереми, его бедра, гениталии… Дебора задержала дыхание. Чем он занимается в такое время? Наверное, приспичило помочиться. Но зачем для этого уходить через всю лужайку?

Он ни разу не поднял глаза на окно (в темноте, да еще и без очков он бы все равно ее не разглядел). Впрочем, он и не мог знать, что в такое время за ним кто-то наблюдает. Дебора точно не знала, который час: в доме были только одни, большие напольные часы, которые Сарр получил в наследство. Они стояли на первом этаже, и до нее доносилось их размеренное тиканье. Дебора решила, что должно быть около полуночи.

Фрайерс шел медленно, как лунатик. Может, он и правда лунатик? Джереми не стал бы ходить по траве вот так, босиком, он слишком боится всяких жуков-червяков! Но вот он уже пересек лужайку и исчез в тени амбара.

Может, стоит его остановить? Ходить во сне может быть опасно. Дебора тут же отмахнулась от этой мысли. Зачем его смущать? Если Джереми убредет в высокую траву или в лес, с ним ничего не случится, Господь бережет спящих. А оказавшись на неровной земле, он просто проснется. Дебора подумала было окликнуть его из окна, но ее одолело невероятное возбуждение. Ее дыхание ускорилось, и женщина обнаружила, что сунула руку под расстегнутую ночную рубашку и ласкает и мнет себе грудь.

С негромким вздохом она откинулась на подушку, нарочито подпрыгнув на постели в надежде разбудить мужа. Сарр пошевелился, плотнее прижал к себе подушку и не проснулся.

Дебора придвинулась ближе; так близко, что почувствовала тепло его тела. На Сарре тоже была традиционная ночная рубашка, но, проведя рукой под простыней, женщина обнаружила, что подол у него задрался выше талии. Ее пальцы огладили знакомые формы его бедер, скользнули в мягкие, девчоночьи волосы в промежности, потом нежно, но настойчиво сомкнулись на члене.

Сарр негромко застонал и повернулся к ней, по-прежнему не открывая глаз. Дебора потянула снова, и он невольно повернул бедра так, чтобы быть ближе к ней; его рука заскользила по ее телу, пока не отыскала грудь. Стараясь дышать как можно тише и медленнее, женщина перекатилась и легла поверх мужа.

В маленькой комнатке Кэрол продолжала спать, предплечьем заслонив глаза от яркого лунного света. Ее ровное дыхание ускорилось, и внезапно одна рука вцепилась в край простыни, другая сжалась в кулак, все тело затряслось, как в лихорадке. Ноги выпрямились, потом согнулись. Девушка вся как будто стала тяжелее, вдавилась в матрас; казалось, она во сне от кого-то отступает, пытается избежать неприятного прикосновения. Губы зашевелились, беззвучно произнося какие-то слова. Неподвижные изображения из детских считалок молча наблюдали за ней со стен.

Фрайерс ощущал подошвами грубую кору и смутно осознавал, что взбирается на старую иву, которая растет рядом с амбаром. Ветки гнулись под его весом, но не ломались. Он чувствовал, как лезет все выше, безошибочно, как белка, как будто проделывал это много раз и точно знал, куда поставить ногу.

Добравшись до верха, он перебрался на одну из самых толстых веток, отпустил обе руки и, опасно балансируя, легко переступил на крышу амбара за мгновение до того, как сук под ним начал подламываться. Старый деревянный гонт влажно подался под пальцами ног. Фрайерс, весь залитый лунным светом, взбирался все выше под одобрительное нашептывание повисшего прямо над ним серебристого лика.

На коньке крыши Джереми разогнулся и медленно выпрямился, поставив ноги на скаты по обеим сторонам, так что одна ступня оказалась на восточной стороне, другая – на западной, и он стоял над самой серединой крыши. Глядящая сверху луна висела так близко, что можно было коснуться. Он протянул к ней руки.

Дебора осторожно перевернула спящего Сарра на спину, поднялась на колени и села на него сверху. Сунув руку вниз, обхватила его и протолкнула в себя. Он легко скользнул внутрь.

Фрайерс поднял руки, как будто в молитве, и почувствовал, что начинает заигрывать с луной, его руки совершают некие движения, а лицо принимает выражения, которые никто не видит, не видел прежде и не увидит больше никогда. Даже если им овладела некая древняя сила, у него и в мыслях не было как-то объяснять, что он делает и зачем. Ни прошлого, ни будущего не существовало. В мире не было ничего настоящего, кроме его движений. Фрайерс смутно ощущал грубую поверхность крыши под ногами. Земля казалась ужасно далекой, но он не боялся упасть. С такой высоты казалось, что далекий фермерский дом с крошечными темными глазами-окошками, пристройки и сад сияют в лунном свете, а со всех сторон на них наступает темный океан леса.

Сарр проснулся и сонно посмотрел вверх, на Дебору, на ее бледное лицо с полузакрытыми глазами. Протянул руку и погладил жену по щеке, потом задрал ее ночную рубашку и стянул через голову, так что над ним свободно повисли ее тяжелые груди. Коротко коснулся губами одного темного соска. Дебора начала двигаться вверх и вниз, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.

Фрайерс попытался коснуться полной луны, вытянул к ней губы и услышал, как кто-то нашептывает ей какие-то слова – он никогда прежде их не слышал, не знал их значения и тут же забывал. Светлячки на земле под ним казались кометами; над полями поднимался серебристый туман. До Фрайерса донесся запах роз; он почти чувствовал их вкус на языке. Вслушивался в пение в своих ушах, размахивал руками, корчил рожи и шевелил пальцами. Подавая знаки луне и темным лесам вокруг, он был похож на тень безумца.

Момент настал. Фрайерс замотал головой, изогнул шею, выпятил грудь навстречу ночному воздуху. Сарр поцеловал груди, висящие перед его лицом, выгнулся навстречу Деборе, а она подалась вперед, чтобы впустить его еще глубже; Фрайерс раскинул руки в стороны, и Сарр полностью вошел в нее, так что Дебора вскрикнула, и все трое задрожали; Дебора застонала, Кэрол вскрикнула во сне. Пение и шепот в голове стали еще громче, и Фрайерс осознал, что все эти звуки исходят от него.

Он резко прекратил петь. Экстаз отступил, видение рассеялось. Он стоял на крыше амбара и хватал ртом воздух. Его охватила внезапная усталость, как будто он только что закончил бой, танец, гонку, – все вместе. Фрайерс посмотрел вниз, потерял равновесие и едва не упал. Он поразился тому, где оказался, и своей наготе. Впервые за день Кэрол вылетела у него из головы, но здесь, на крыше, со всей планетой у ног и вкусом роз во рту он посмотрел вниз и увидел поднявшийся член.