Церкви в политике и политика в церквях. Как современное христианство меняет европейское общество - Роман Николаевич Лункин

быть руководителями или сотрудниками центров, как это бывает у протестантов (только после как минимум 7 лет «чистой» жизни)[484].

По другим правилам живет центр «Старый Свет», его основателем является первопроходец системы реабилитации в России психолог Евгений Проценко – его называют перфекционистом в этой сфере. Он основал свой фонд еще в 1990 г., с 1992 г. стала реализовываться амбулаторная программа. «Старый Свет» в разное время сотрудничал с самыми разными конфессиями – одно время фонд располагался в Англиканской церкви в Москве, потом в католическом храме Непорочного Зачатия, и лишь с 2010 г. его базой в Москве стал Храм Всех Скорбящих Радости на Большой Ордынке (там проводятся амбулаторные занятия). Строительство дома для реабилитантов и «дома на полпути» – общежития для адаптации бывших зависимых к обычной жизни – ведется в пос. Ерино в Новой Москве. Полный курс, в отличие от центра «Радуга», составляет не год, а 2–3 года, и реабилитанты (7–8 чел.) сами себя должны содержать – работают на подсобных работах и при церкви, то есть это вариант бесплатной реабилитации. Евгений Проценко занимается психотерапевтической деятельностью, а настоятель храма в Ерино свящ. Андрей Дерягин духовным окормлением, что и дает процесс целостной реабилитации. Как отмечает Евгений Проценко, надо четко разделять права и обязанности в центре, и священник, даже если он является хорошим психотерапевтом, не должен руководить центром и вести реабилитацию. В центре запрещаются любые химические вещества, в том числе курение.

В «Старом Свете» реабилитация основывается на методике терапевтического сообщества, которая включает в себя взаимодействие и взаимную помощь. Это общий быт и труд, и программа «12 шагов», адаптированная к православной вере, с обращением к конкретному, а не абстрактному Богу. По словам Евгения Проценко, если человек прожил в таком центре полгода, то с вероятностью 70 % он сможет и дальше сохранить трезвость. Родители иногда участвуют в жизни центра, но не всегда плодотворно, так как сдают детей туда иногда просто «как чемодан». Как и в других центрах, воспитанники постепенно включаются в молитву и в богослужения, никто не отказывается[485].

Одним из крупнейших православных центров по реабилитации алко– и наркозависимых в Иркутской области является Душепопечительский центр во главе с настоятелем Храма Веры, Надежды и Любви и матери их Софьи протоиереем Владимиром Кокориным (автор брал интервью с отцом Владимиром в июне 2012 г.). Отец Владимир также является руководителем Отдела Иркутской епархии по работе с наркозависимыми и другими видами зависимости. Община бывших наркозависимых была создана при Князь-Владимирском храме в 2005 г., затем у центра появилась своя загородная база в Марково в бывшем детском лагере, при храмах священник проводит курсы для созависимых. В рамках обмена опытом отец Владимир также общается с организаторами протестантских ребцентров – баптистами и пятидесятниками, они обмениваются методиками (хотя формально отец Владимир в интервью отмечает, что «сектанты меняют наркотическую зависимость на духовную»). Отец Владимир вместе с активистами своего центра регулярно проводит антинаркотические акции, например, он обходил аптеки, которые продают запрещенные к продаже кодеиносодержащие препараты, используемые наркоманами. Однако в милицию отец Владимир не обращается – он читает проповеди продавцам и проводит беседу с директорами аптек. В Спасской церкви существует трезвенническая православная группа, которая в том числе работает по программе «12 шагов» (лидер группы – Владимир Снарский, настоятель – отец Александр Беломестных). Вокруг центра отца Владимира Кокорина фактически сложилась община прихожан и активистов, подростков, которые ездят в детский лагерь и помогают священнику в социальной работе. Община применяет новые формы миссионерства, не боится идти на межконфессиональные контакты, если есть общее поле для помощи наркозависимым.

Существующие примеры православных проектов по реабилитации показывают, что налаживание церковной бюрократической системы социальной работы далеко не всегда означает только навязывание административных норм. Приходские проекты существуют параллельно с созданием общецерковных механизмов социального служения. При этом просветительская и образовательная деятельность Синодального отдела по социальному служению и благотворительности РПЦ помогает воспитанию специалистов в самых разных сферах. Они востребованы государством, общественными и околоцерковными фондами, которые получают государственные гранты (наряду с епархиями и приходами) и негосударственные гранты в рамках, например, конкурса церковных культурных и социальных проектов «Православная инициатива». Все это создает чрезвычайно благотворную среду для развития низовой волонтерской деятельности, молодежного служения, привлечения в РПЦ активных граждан как таковых, что и формирует влияние церкви как гражданского института.

Поскольку многие особенно сложные формы социальной работы в РПЦ начинались с чистого листа, то рецепция зарубежного и иноконфессионального опыта была неизбежна. Особенно ярко это проявилось в сфере реабилитации нарко– и алкозависимых, в создании кризисных семейных центров, приютов и т. д. Протестантские и католические методики с различной степенью успеха были адаптированы к православной среде и богословским особенностям. На основе этих методик было создано и создается многообразие форм социальной работы в РПЦ.

Можно без преувеличения сказать, что социальное служение на уровне приходов, монастырей, епархий изменило жизнь церкви. Волонтерские проекты привлекли в церковь массу новых людей, возможно, не совсем или даже совсем не воцерковленных, но готовых помогать в рамках церковных проектов и, как правило, постепенно становящихся прихожанами[486]. Увеличение социальной роли церкви отразилось в становлении оригинального внутри– и внешнеполитического мировоззрения.

Социальные проекты поставили новые цели и задачи перед церковными активистами и перед самим духовенством: более строгой организации приходской жизни, ориентации на сотрудничество с другими общественными организациями и конфессиями, создания возможностей для вовлечения активных верующих, в первую очередь молодых людей, в жизнь общины и социальные проекты. Прежде всего, поддержка личных инициатив на местах перестала быть такой уж редкостью или же показателем из ряда вон выдающегося «либерализма» региональных архиереев или настоятелей больших приходов.

Наконец, социальная работы представителей церкви не только сама формирует среду вокруг и внутри прихода, но и постепенно меняет отношение окружающего общества к церкви, лишает почвы противопоставление РПЦ как института и церкви как исполнительницы заповедей Христа. Это позволяет людям, скептически настроенным по отношению к православию или к католицизму, увидеть тот «образ христиан и христианской общины», открытой и милосердной, о которой люди читали в Евангелии или, по крайней мере, знают по литературе. Одновременно происходит кристаллизация социально-политической позиции РПЦ, основанной на защите собственных церковных интересов.

4.3. Православие против православия в Украине

Особенности социально-политической позиции РПЦ проявились в ходе российско-украинского кризиса. Он выявил как способность церкви к самоорганизации и масштабным социальным проектам, так и амбивалентную позицию РПЦ, которая проявляет себя как государственническая сила внутри России, но проводит свою независимую внешнюю политику, не совпадающую с официальной линией российского руководства.

События в Крыму и на Донбассе значительно