Кузнец душ - Рин Чупеко

Мужчина смотрел на нее глазами, столь похожими на ее собственные. Словно мог одним взглядом проникнуть в ее душу и отделить правду ото лжи.

– И что же это за планы? – тихо спросил он.

– Я не хочу воевать с Одалией или Кионом. Моя война касается старейшин и Дрихта. Я пробуду в Даанорисе еще несколько дней, оставив город в целости и сохранности. В доказательство своих честных намерений я не трону остальных аш. После того как я покончу с королем Аадилом, они больше не будут иметь для меня никакого значения. Инесса, отзови свою армию, отправь ее домой. У моих мертвецов от твоих солдат только боль в животе.

– Возвращайся с нами, Тия, – уговаривал мужчина. – Мы сможем поговорить с императрицей Аликс. Микаэла все поймет.

– Императрица Аликс и леди Микаэла – это еще не весь Кион, Фокс. Больше нет. Меня привлекут к суду за мои преступления и публично казнят на глазах у всего мира. Фокс, я зашла слишком далеко. Другого наказания мне не будет, что бы там ни говорила Микаэла, Зоя или кто-либо еще. – Стоящая рядом с ним Инесса оцепенела, ее страх можно было потрогать рукой. – А когда я умру, вместе со мной умрешь и ты.

– Но если ты погибнешь в войне с Дрихтом, то я тоже умру. Так какая разница?

– А разница в том, что здесь у меня больше шансов. – Костяная ведьма встала, в ее руке сверкнул нож. Она полоснула лезвием по пальцу, и на коже выступили капли крови. – Если в их горах я обнаружу то, что ищу, ты выживешь, Фокс. Или ты забыл об еще одном заклинании из книги Аены, которое запретил мне использовать?

Она подалась вперед и прижала окровавленный палец к щеке своего потрясенного брата. Я увидел, как маленькие ранки на его лице и руках затянулись и исчезли.

– И я воспользуюсь им, Фокс. Ты будешь жить. Независимо от того, как я умру.

23

– Хочешь, чтобы я их усыпила?

– Это самый быстрый способ.

Испытав сначала горечь разочарования, вызванного безразличием Калена, будто между нами ничего важного не произошло, я после поклялась себе, что ничем не выдам своих эмоций.

– Людьми без стеклянных сердец сложнее управлять.

– Их всего двое.

– Знаешь, для человека с твердыми принципами относительно принуждения ты довольно спокойно относишься к принуждению других.

– Значит, для тебя я ничем не отличаюсь от дворцовых стражников? – спросил Кален.

Я взглянула на него, но он уже обращался с вопросом к Халаду:

– Ты уверен, что сможешь его найти?

Юноша поправил на носу очки.

– Абсолютно. Если кузнец где-то в городе, я определю его местонахождение.

– Мы с Зоей останемся здесь, – заговорила Шади, – и немного осмотримся.

– Это не опасно? – встревожился Лик.

– Вряд ли мы вызовем подозрения, – с улыбкой ответила ясноокая аша, – но в случае чего я смогу защитить себя. Тем более со мной будет Зоя.

– А где принцесса? – спросил Фокс.

Зоя откашлялась.

– После нашей военной операции против саурва она все время находится под неусыпной охраной. Не думаю, что ей стоит идти с нами, кроме того, большую часть времени она проводит с императором Шифаном.

В сознание брата словно змея прокралась ревность.

– Фокс, оставайся во дворце, – предложила я. – Нельзя оставлять принцессу с людьми, которым мы не доверяем, – уж тем более с ее женихом. Она сказала ему, что ты – ее охранник. А какой охранник станет покидать дворец без своей подопечной?

Было видно, что в душе Фокс разрывается.

«К тому же, – добавила я, – вам есть что обсудить».

– Я не могу отпустить тебя без своего присмотра.

– Я позабочусь о ней, – тихо вызвался Кален.

Мужчины обменялись взглядами. Между ними установилось молчаливое понимание, после чего Фокс неохотно кивнул.

– Чтобы ни один волосок с ее головы не упал, – предупредил он.

– Я и сама могу прекрасно о себе позаботиться, – возразила я.

– Как скажешь, – ответил Кален.

Прогулка по городу внезапно принесла блаженное облегчение. Защитный барьер по-прежнему не давал мне возможности установить связь с ази, а когда Кален применил некоторые из своих рун, они вышли вполовину слабее должного – как выяснила Зоя в наш первый день в Сантяне. Однако это было лучше, чем ничего. Я нарисовала руну Принуждения и задержала ее на несколько секунд, наслаждаясь ощущением.

Попытка подчинить того, у кого нет стеклянного сердца, походила на погружение под воду против течения, и все это усложнялось слабой мощностью рун. Я медлила – в воздухе, с трудом сохраняя свою форму, повисла половинка символа.

– Тия? – прошептал Лик, когда стало ясно, что сопровождающие нас стражники продолжают шагать по своей воле.

Я по-прежнему не торопилась.

– Что случилось? – тихо спросил у меня Кален.

– Я не… – Я перевела взгляд со стражников на него. – Я не… Может, не стоит…

На лице Искателя смерти отразилось понимание.

– Если не хочешь, не делай. Мы придумаем какой-нибудь другой способ.

– Нет. – Усилием воли я заставила себя дорисовать руну, и стражники тут же встали как вкопанные, с пустыми взглядами на лицах.

– Уверена? – Его голос звучал низко. – Ты права. После случившегося нечестно просить тебя об этом.

– В конце концов, это всего лишь необходимость. – По моей молчаливой команде мужчины снова тронулись в путь. Убедившись, что за нами никто не наблюдает, я мысленно прощупала местность и не обнаружила шпионов. – И ты прав. Ты отличаешься от этих охранников.

Кален посмотрел на меня, собрался что-то сказать, но передумал.

Я привела солдат к ближайшему постоялому двору, заставила их заплатить за комнаты, и скоро они спали крепким сном в своих кроватях. Когда мы будем возвращаться, я так же разбужу их, так что они ничего не заподозрят.

Сантянь показался мне городом одновременно чужим и знакомым. Я видела в его архитектуре влияние анкионских домов и храмов: от куполообразных скатов до пологих крыш. Тогда как анкионцы предпочитали бунгало и здания в два или три этажа, в Сантяне дома представляли собой башни со шпилями, уходящими высоко в небо, где на каждом этаже проживали разные семьи. Улицы здесь были уже одалийские, кроме одной, что вела от дворца до городских ворот.

Халад шел так, будто знал дорогу, время от времени останавливаясь, чтобы свериться с местностью.

– Я ощущаю мастерскую учителя, – объяснял он. – Воспоминания и недоделанные стеклянные сердца для меня светят подобно яркому маяку.

Жители Сантяня оказались более шумными, чем обитатели Киона. На каждом мыслимом и немыслимом углу теснились крошечные палатки, где сушеная рыба и маринованные овощи продавалась вместе с удочками и средствами для отпугивания крыс. Здешние люди говорили громкими сиплыми голосами, независимо от того, спорили они, торговались или шутили.