Лед и вода, вода и лед - Майгулль Аксельссон

Томми что-то сказал, и Хассе посмотрел внутрь автобуса, отвечая. Это он рассказывает про меня и Еву, подумала Сюсанна. А Томми недоволен, что мы тут. Парень с пепельными волосами что-то произнес, и на секунду Томми словно бы удивился, а потом рассмеялся. Опасность вроде бы миновала. Улыбка по-прежнему играла на губах у Томми, когда он сделал несколько длинных шагов к автобусу, потом остановился и отступил назад. Что-то еще сказал незнакомому парню, услышал ответ и рассмеялся еще громче, чем в первый раз. Пео, Буссе и Никлас тоже рассмеялись. А Хассе вдруг наклонился вперед и снова хлопнул нового парня по спине. Видно, тот еще остряк этот тип. Сюсанна закрыла глаза, заставляя себя думать правильно. Славный парень. Веселый. Может, и Бьёрна немножко растормошит. Она глянула на брата. Глаза его по-прежнему были закрыты, но он внимательно слушал, это было видно. И дышал чуть медленнее.

Ева теперь отодвинулась от окна и сидела нога на ногу, сложив руки на коленях и устремив взгляд прямо перед собой. Сюсанна не могла видеть ее лица, но была совершенно уверена, что Ева улыбается. Может, она просто зажигает свет в своих глазах, тот огонек, который она умеет включать и выключать по своему желанию. Как-то в субботу этой зимой они стояли рядом в подсобке парфюмерного магазина и смотрелись в зеркало.

— Смотри, — сказала Ева, и Сюсанна стала смотреть. И увидела, как Евино лицо, не дрогнув ни единым мускулом, вдруг сделалось сияющим, чувственным и смеющимся. Сюсанна не удержалась, чтобы не улыбнуться в ответ, но ее улыбка погасла так же быстро, как зажглась. Потому что всего секунду спустя Ева уже смотрела на нее, как обычно смотрит на набившихся в магазин малолетних девчонок. С мрачным равнодушием в темных глазах. А в следующую секунду в них опять зажегся огонек, и она снова казалась игривой и страстной.

— Но как ты это делаешь? — спросила Сюсанна.

Ева провела рукой по волосам, у нее была новая прическа, длинный «паж» с совсем небольшим начесом, и она часто проводила по ней рукой. Улыбнулась.

— Да сама не знаю. Это как нажать на кнопку. Нажал, и все.

— Но…

Ева пожала плечами:

— Да просто такой талант. Я не знаю, как оно получается. Просто беру и делаю.

— Как будто включаешь свет, — сказала Сюсанна. — А потом выключаешь.

Ева рассмеялась и тряхнула стрижкой, так непохожей на прежнюю туго налаченную прическу. Казалось, она теперь наслаждается мягким прикосновением волос к щекам и шее. Или словами Сюсанны. Что очень могло быть, ведь потом Ева возвращалась к ним много раз. Даже сегодня днем, когда они стояли возле гимназии, она улыбнулась Сюсанне и спросила:

— Ну как? Горит свет?

Сюсанна как раз наклонилась, чтобы натянуть белые сапожки, но тут замерла согнувшись и, прищурясь, посмотрела на Еву. Света она не увидела, но сказать это, естественно, было нельзя. Поэтому она только улыбнулась и перевела взгляд на сапожки.

— А то! — проговорила она.

Ева тут же переставила ноги, чуть развернув мыски. Значит, ответ был правильный. Сюсанна натянула другой сапог и выпрямилась. За спиной у нее столпились девчонки, компания ее ровесниц и младше. Сюсанне нравилось, что они там стоят. От этого она сама себе казалась старше. Почти ровесницей Евы. Ведь многие ли девочки ее возраста ездят в гастрольные турне с такими группами, как «Тайфунз»? Да почти никто. Во всяком случае, в Ландскроне — точно никто.

И все-таки внутри ощущалась зудящая тревога. Вдруг Бьёрн все-таки забудет, что он обещал их забрать? С него станется! И ей придется стоять тут, среди разочарованных девчонок. И нести ответственность одной, ни с кем не деля. Потому что Ева ответственность на себя не примет, это ясно. Ева не способна признавать свою вину. Все хорошее было ее заслугой, а в неприятностях оказывались виноваты другие, это Сюсанна уже усвоила. Честно говоря, подругой Ева была так себе. С другой стороны, может, и не подруги они вовсе. Они — свояченицы. По крайней мере, Ева часто обращалась к ней: «Привет, золовочка!»

Сюсанна поморщилась. Конечно, Ева бывает немножко смешной, но зачем об этом думать сейчас? Надо вернуться к реальности. Бьёрн ведь не забыл их взять. И вот она тут. В автобусе «Тайфунз», вместе с угрюмым Бьёрном слева через проход и вытянувшейся в струнку Евой в самом первом ряду. А снаружи стоят остальные, разговаривают и смеются. Вдруг защемило внутри от тоски по дому, на секунду перед глазами возникла собственная комната, сумерки и она сама, сидящая у стола и пишущая в дневнике. Зажмурившись, она прогнала видение и положила руки на спинку кресла перед собой. И увидела то, что не видела раньше. Ева смотрела в зеркало. Перед большим окном автобуса находилось маленькое зеркало заднего вида, и в нем Сюсанна видела лицо подруги, ровный белый овал с чернеющими на нем сильно подведенными глазами. Ева зажгла в них свет и не погасила, повернув голову и глядя на дверь. Пео, Буссе и Никлас уже входили. А снаружи ждали своей очереди Томми, Хассе и тот модно одетый парень.

Значит, он поедет с ними.

Что такое ликование?

Слово того сорта, с которыми Сюсанна боролась, ведя дневник, одно из тех, которых она по-детски избегала. Но теперь она знает. Ликование — это вовсе не дурацкое пение фальцетом, а вот это. Звонкий хохот Евы, сливающийся с низким смехом Хассе, бойкий голос Никласа и чуть менее бойкий — Буссе, это руки Пео, выбивающие дробь на спинке стоящего впереди кресла, и квохтанье Томми, не то смех, но то разговор. И все из-за Роббана. Это он вызывает общее ликование. Поднимает настроение. Он заставил всех в автобусе — кроме Бьёрна, конечно — улыбаться.

Хотя он сразу же подошел к Бьёрну, едва войдя в автобус, встал возле него, нарочито кашлянул несколько раз — настолько нарочито, что остальные не могли удержаться от смеха, — и вынудил Бьёрна открыть глаза. Иронически поклонившись, Роббан произнес:

— Разреши тебя поблагодарить.

Бьёрн моргнул:

— За что?

— За то, что ты занял мое место в группе. Спасибо.

Взгляд Бьёрна заметался.

— Так это…

— Я Роббан. И мои родители тоже исполнены вечной благодарности. Ведь через месяц я сдаю выпускные, в отличие от некоторых…

Бьёрн выпрямился, но по-прежнему не знал, в какую сторону смотреть. Роббан улыбнулся и продолжал:

— Если бы ты не появился и не занял мое место в группе, то я бы так и…

Он улыбался, но не договорил предложения. Позади него стоял Томми и тоже улыбался.

— Мы решили, пусть Роббан тоже с нами прокатится. Как твоя сестра и твоя девушка.

Бьёрн пожал плечами:

— Она не моя сестра. И не…

Томми рассмеялся:

— Не твоя сестра и не твоя девушка. Офигеть! Слышали, мужики? Это не его сестра и не его девушка!

— Я не то имел в виду…

Бьёрн привстал, но тут же снова опустился на сиденье. Должно быть, встретил Евин взгляд, Евы, которая обернулась и уставилась на него без малейшего света в глазах, взгляд бледной Евы с сузившимися черными глазами, Евы, видящей, слышащей и подмечающей все.