Метро 2033. Дворец для рабов - Светлана Алексеевна Кузнецова

– Тимка!

– Ал!.. – Губы не слушались, язык во рту казался ватным, но все было не важным в сравнении с тем, что она находилась рядом, беспокоилась, судя по голосу, и вовсе не спешила предъявлять претензии за долгое отсутствие.

– Тс-с… Тише-тише. – Она присела на корточки, очень медленно разжала его скрюченные пальцы, принимая и откладывая в сторону автомат.

Крик в голове начал понемногу затихать. Тим прикрыл глаза и тихо застонал.

Рядом с Аленкой присел еще кто-то – парень не видел, но почувствовал.

– Зацепило, – заявил он со знанием дела: тот самый Николай Никифоров, с которого история про кикимору на болоте и началась. – Ничего-ничего, сейчас отпустит.

Под руку поднырнула узкая псиная морда. С Лордом все было хорошо, волкодлачонок сдох, не нанеся ему ни одной раны. Тим потрепал пса по шее и вспомнил, что умеет дышать.

– Олег… – обращаться вежливо, выговорить еще и отчество, было сейчас выше его сил.

– Здесь я. Что со мной случится-то? – Руку сжали чуть сильнее, чем требовалось. – Спасибо, твоя помощь подоспела как раз вовремя.

Тим попытался подняться, но его бесцеремонно толкнули в грудь.

– Отдыхай пока, – приказал Немчинов. – Вон тот странный тип утверждает, что скоро в голове прояснится.

Никифоров был странным столько, сколько Тим его помнил. У парня имелся какой-то свой неповторимый нигилистический стиль и соответствующий взгляд на мир, но как Немчинов определил это, лишь мельком глянув на бойца, как и все, одетого в защитный костюм, и перекинувшись с ним едва ли парой фраз?

В голове действительно начало проясняться. Исчезли радужные круги, а затем и багровая дымка перед глазами, мир снова стал четким, вернулись звуки. Несколько закованных в химзащиту фигур проверяли кусты. Из ближайшего вывалилась туша волкодлачонка.

– Мать скрылась, – проговорил Немчинов, обращаясь к Аленке. – И я не советовал бы оставлять ее в живых.

– Подранок – всегда плохо, – согласилась с ним девушка и повернулась к Тиму: – Ты как?

– Норма. – Он попытался подняться, и на этот раз ему удалось.

– Лягушка-путешественница, – фыркнула Аленка. – Ох, и дождешься ты у меня.

– Для начала закончим здесь.

* * *

В воду все же пришлось зайти, предварительно проверив счетчиком Гейгера.

– Шестьдесят! – радостно завопил Никифоров. – Не изжаримся.

– Зато от встречи со змеей это тебя не спасет, – заметил Немчинов.

Впрочем, змей они не встретили, не наткнулись вообще ни на кого. Темные воды оставались мертвы и спокойны, как и четыре месяца, полгода, пять и десять лет назад, когда сталкеры поселка разработали маршрут и включили болото в перечень территорий обязательного патрулирования. Тим шел первым, показывая путь. Дорога так ярко отпечаталась в мозгу, что он сумел бы пройти по ней и с закрытыми глазами – видимо, позвавшее его существо не сомневалось, что с метафизического крючка, сунутого в его психику, парень уже не слезет.

Туман стелился по воде. В нем почти скрылся берег и черный автомобиль, хищно поблескивающий бронированным кузовом. Выглядел он абсолютно ирреально: космическим кораблем, вмерзшим в антарктические льды.

Впереди высился небольшой островок с сухими остовами трав, напоминающих камыши, но вооруженных длинными иглами.

– Туда.

– Осторожней с шипами, – приказала Аленка, – порвете костюмы – с Колодезовым станете объясняться лично.

– Если вообще придется, – заметила еще одна девица в их группе: высокая и мало чем уступающая прочим бойцам с виду, но с нежным журчащим колоратурным сопрано. При желании Тим мог бы вспомнить ее имя, но сейчас полностью сосредоточился на темном провале-норе, видневшемся под сваленным сушняком. Когда они приблизились, в свалке сучьев и травы начал проступать художественный замысел того, кто выстроил убежище.

На исполосованном острыми волкодлачьими когтями бревне виднелись рисунки. Один даже показался Тиму знакомым: кольцо, расширяющееся с одной стороны, с точками-тычинками по ободу. Ассоциация со змеей, кусающей собственный хвост, оказалась настолько явной, что парень выругался. Его здесь, похоже, ждали.

– Не зависай, малыш, этому уроборосу имеется чем питаться, окромя тебя, – заметил Немчинов, потрепав по плечу. – Давай-ка вперед, только, прошу, осторожней.

– Шалаш…

Каркасом ему служили три плиты, нагроможденные друг на друга. Прорехи между ними заложили кирпичами, фольгой и утеплителем, напоминающим тот, которым они прикрывали лобовое и прочие стекла джипа, готовясь ко сну. Сверху на эту конструкцию навалили веток и травы. Пол состоял из них же, а еще волкодлачьего пухового подшерстка. В середине, вцепившись хрупкими худыми пальчиками в шерсть кровожадной твари, истекающей темной кровью из располосованного живота, стояла на коленях растрепанная чумазая девчонка лет четырнадцати. Та самая кикимора, мутант с оливкового цвета кожей, противостоящей губительным лучам солнца, чумазым треугольным личиком, спутанными седыми волосами, в которые девчонка куталась, как в лохмотья, и лучистыми серебристо-прозрачными глазами на пол-лица.

– Кикимора… – прошептал сунувшийся в шалаш Никифоров. На него немедленно зашикали, выпроваживая обратно.

– Какая же она кикимора, – удивилась Василиса Михайлова (Тим, наконец, вспомнил имя девицы). – Болотная фея, скорее.

Он хотел остановить ее, но Немчинов вовремя отстранил уже протянутую руку. Василиса подошла к девчонке, присела на корточки и проронила нежно, завораживающе:

– Пойдем со мной.

Почуявший запах чужого волкодлак дернулся, но не сумел воспрепятствовать. Глаза твари остекленели, изо рта вывалился фиолетовый язык. Лицо кикиморы сморщилось, из глаз ручьями полились слезы.

– Пойдем, – попросила Василиса, взяв ее за вторую руку. – Пожалуйста, не бойся.

Сопротивляться девчонка не стала, выпустила серую шерсть из пальцев и, словно завороженная, устремилась из шалаша. Тим посторонился, пропуская ее, хотел выйти следом, но Немчинов придержал его за локоть.

– Как бы не случилось чего, – предупредил он. – Все же она – существо неясной природы, выросшее в волчьей семье, с сильнейшими психическими способностями. Как бы не расправились с этой… маугли. Все же именно она заманивала людей, которых жрали твари, и, в конце концов, мы убили всю ее приемную семью.

Тим уже открыл было рот, сам не зная, соглашаться или протестовать. В словах Немчинова имелась логика – кикимору следовало защитить или убить на всякий случай, – но все нутро протестовало против подобного.

– Да вы что, с ума посходили на пару?! – раздался гневный крик Аленки. – Вконец одичали? – И гораздо более спокойным, ледяным тоном девушка произнесла, словно объясняла неразумным подросткам, которым неймется взяться за автоматы и пойти искать приключений на пятые точки: – Она – ребенок!