Испанская война и тайна тамплиеров - Олег Соколов

Над горой Монте-Ороэль клубились густые облака, солнце пробивалось сквозь них и заливало вершину волшебным розоватым блеском. Легкий прохладный ветерок дул среди зарослей лиственниц и наполнял воздух густым ароматом гор.

Молодой граф ехал на холеном жеребце вдоль строя своего отряда, совершенно не похожего ни на какие формирования герильи. Почти все его бойцы были облачены в мундиры или, по крайней мере, в нечто напоминающие мундиры. И уж во всяком случае, у всех была безупречная экипировка, патронные сумы, висевшие на начищенных до блеска черных ремнях, и ярко-красные кокарды, красовавшиеся на киверах или шляпах. В строю было триста двадцать человек, как отрапортовал молодому графу его помощник, капитан Мануэль Гарсия. Он так же, как и его командир, восседал на коне, хотя и не таком ладном, как тот, что был у Кондесито.

Привычка молодого графа командовать чувствовалась во всем. Он так смотрел на своих бойцов, что их глаза буквально зажигались огнем, встречаясь с его взглядом.

На левом фланге войск Кондесито стоял небольшой конный отряд. Мундиры конных были не столь единообразны, как у пеших, но было очевидно, что это боевая часть, а не банда разбойников. Командовал конными Фелипе Навейра, статный наездник со смуглым лицом, которому Кондесито дал чин лейтенанта.

Весь этот строй войск был развернут на обширной поляне, позади которой возвышались стены наполовину разрушенного здания. Это было то, что осталось от нового монастыря, построенного в конце семнадцатого века и в прошлом году сожженного французами.

Проведя смотр своих частей и оставшись вполне удовлетворенным, Кондесито властно бросил:

– Командиров подразделений ко мне!

Семеро молодых мужчин, у которых на плечах было некое подобие офицерских эполетов, подбежали к командиру.

– Я хочу еще раз повторить всем боевую задачу. Нам нужно обеспечить транспортировку пороха от наших английских друзей к генералу Эспосу Мине, который, как вы знаете, действует в Наварре. Я хочу обратить ваше внимание на важность задания! Это пятьсот квинталов пороха! А за то, что мы обеспечиваем сохранность груза при движении по всему север ному Арагону, нам предназначается одна десятая всех запасов. Это пятьдесят квинталов, нам хватит хоть до самого конца войны.

– А где сейчас находится часть нашего отряда, которая должна была встречать вьючных мулов? – спросил круглолицый пехотинец со жгуче-черными бровями.

– Им до нас еще примерно день пути. Но дело не в этом… я получил от надежных людей известие, что французы выслали против нас сильный отряд. Он будет здесь через пару дней.

– Может, это просто конвой, который идет во Францию? Опять везут «королеву» Онорину.

– Нет-нет… никакая это не королева, – твердо возразил молодой граф.

– А какова численность этого отряда? Есть какие-нибудь сведения? – поинтересовался один из офицеров.

– Да. По нашим сведениям, человек пятьсот.

– Но тогда, очевидно, нам нужно немедленно уходить в Наварру, – заметил с тревогой тот же офицер, самый старший из всех по возрасту.

– К сожалению, это невозможно.

– Почему?

– Дело в том, что наши мулы едва передвигают ноги, им нужно дать хотя бы сутки-другие отдыха. Мы можем, конечно, без труда оторваться от французов, но нам тогда придется потерять весь порох, остаться без боеприпасов самим и лишить патронов и артиллерийских зарядов всех наших друзей в Наварре.

– Но что же тогда делать?

– Считая тех, кто ведет мулов, у нас есть почти четыреста человек и две пушки. Позиция на скалах великолепна. Мы усилим ее укреплениями в районе нижнего монастыря. Пока французы будут возиться с ними, они, без сомнения, потеряют кучу времени, устанут и, конечно же, понесут потери. А мы тогда ударим им в тыл, спустившись по вон той скале.

– Но там же нет прохода!

– Сейчас нет, но за сегодняшний и за завтрашний день вы его сделаете. Нам не нужно столбовой дороги, просто проложите тропинку, по которой двести наших бойцов сумеют выйти в тыл неприятеля и атаковать его. На нашей стороне сначала будет выгода великолепной позиции, а потом внезапность и отчаянный порыв!

Все это молодой граф выговаривал ясным, твердым, уверенным голосом настоящего полководца. Практически все, кто его слушал, приосанились, подтянулись и, казалось, были готовы следовать за ним в огонь и воду.

Только один из его помощников осторожно обронил:

– Но это очень рискованно.

– Воевать вообще очень рискованно, сеньор Аранда! Порой в бою самые смелые решения – это самые безопасные. У неприятеля, еще раз повторяю, только пятьсот человек. Уверен, что это не самые лучшие войска, так как главные силы враг направил на Тортозу. Кроме того, французы должны прикрывать южный Арагон от нашей армии, действующей из Валенсии. Думаю, что сюда пошлют какую-нибудь ерунду из новобранцев. У нас есть великолепный шанс не только отразить их атаку, но и нанести им поражение, которое, без сомнения, привлечет на нашу сторону симпатии местных жителей. Вы согласны?

Кондесито произнес эту речь, блеснув красивыми темными глазами и поправив на шее белоснежный шарф.

Все подчиненные отважного командира закивали головами.

Один только Кондесито знал, что французов больше, чем пятьсот, но он не хотел обескураживать своих солдат. Он знал, что самое главное – это уверенность в победе, отвага и напор. Граф прекрасно понимал, что смертельно рискует, но ему не хотелось с позором бежать в Наварру, бросив огромный груз. Победа или смерть, решил он и теперь старался вдохнуть в своих подчиненных тот порыв, ту волю, которые наполняли его душу. Его сердце было глубоко ранено известиями из-под Лериды, новостью о том, что его отец является пленником французов. Кондесито написал ему, что готов выслать отряд, который сумеет освободить его и привезти сюда в горы, но отец отказался.

Он написал: «Сын мой, я дал свое слово чести не пытаться бежать из плена и не воевать в течение ближайшей кампании против французов. В мои годы и при моем положении нарушить подобное слово – это поставить крест на той безупречной репутации, которую уже почти тысячу лет имеет наша семья. Никогда графы Вегуэра не нарушали слово чести. Я надеюсь, мой возлюбленный сын, что вы полностью разделяете мои убеждения и своей доблестной борьбой сумеете смыть то несчастье, которое постигло нас после падения Лериды. Искренне ваш граф дон Хосе Вегуэра».

Но еще больше, чем несчастьем отца, Энрике был потрясен известиями от своей сестры. Лазутчики донесли ему, будто в городе ходят слухи, что Инесса встречается с молодым французским офицером, адъютантом Сюше и что у них чуть ли не бурный роман!

Когда молодой граф получил эту весть, кровь закипела в его жилах от гнева: «Как! Моя любимая Инесса, которую я маленькой носил на руках, которая еще недавно через тысячи опасностей приехала навестить меня в Венту Валериас, которая клялась мне в преданности и сестринской любви, что вечно будет жить в ее сердце, сейчас, быть может, обнимается где-то с французом!»