Я слышу, как ты дышишь - Остин Марс

— Серьезно?! — количество потрясений за сегодня уже давно превысило норму, Вера взяла чашку и выпила воды, министр педантично переставил чашку обратно к себе.

— Серьезнее некуда. Это дорогая система, ее мало кто может себе позволить, в моем отделе — только я. На базе я поставил ее у Булата на кухне, у Дока в кабинете и в операционных, она потребляет очень много энергии.

Ей стало легче, самую малость. Но презервативы из кармана она решила пока не выкладывать.

— Продолжаем? — устало вздохнул министр, Вера посмотрела на его записи, нахмурилась, пытаясь вспомнить, на чем они остановились.

— Так вы не ответили, почему женщины не носят эти амулеты?

— Потому что женщины, по идее, в них не нуждаются.

Вера наморщила лоб до состояния гофре, пытаясь въехать в эту логику, но голова что-то не работала. Министр медленно глубоко вдохнул, отложил карандаш и выпрямился, развел руками с видом сказочника, начинающего историю:

— Представим себе идеальный мир, в котором все происходит так, как должно быть

— женщины выходят замуж девственницами, и рожают детей от своих мужей, много, столько, сколько получится. И все счастливы.

— И? — опять нахмурилась Вера.

— Мир не идеален, — сообщил министр.

— И?

— Но все делают вид, что он идеален.

— А, — до нее дошло, она с досадой махнула рукой и поморщилась: — Так бы и сказали, что все прикидываются дев… Точно! — она распахнула глаза, сама восхищенная своей идеей, — я спасена! В мире же есть девственники, какое счастье. Я не пойду в монастырь, фух. — Достала из кармана презервативы и положила на стол: — Можете продавать.

"Дзынь."

— Хотя… Наверное, нет, рано. Пусть все-таки побудут у меня.

Она подняла глаза, министр держался за голову и с надеждой смотрел на "часы истины", Вера усмехнулась:

— Понятно теперь, почему у вас девственницы так ценятся, еще бы, с такой ситуацией. Ох и мир у вас…

— У нас?! — пораженным шепотом переспросил министр, поднимая на Веру полубезумный от когнитивного диссонанса взгляд, — это вы только что заявили, что собираетесь иметь дело только с девственниками!

— Я одна такая, что ли? — развела руками Вера, — вы тоже не отказались бы. Бедные женщины — амулет носить неприлично, защититься от инфекций нельзя, предел! Вы в курсе вообще, что многие заболевания у мужчин протекают бессимптомно, они их просто переносят, а болеют ими женщины! И женщин хоть проверить можно, а мужчины вообще могут все "чайные" города обойти и всю заразу из них на себя собрать, а потом любимой принести букет — нате вам, дражайшая супруга. Жесть… Не удивительно, что у вас Призванные дохнут как мухи, тут даже дышать, наверное, опасно. Как я выжила, я не понимаю…

У нее опять начали чесаться руки, она вытерла их об юбку, министр держался за голову и мрачно смотрел в лист, время шло, он посмотрел на часы, на Веру, мягко сказал:

— На самом деле, меня это тоже удивило. Когда вы заболели белой лихорадкой, Док сделал полный анализ вашего организма, и судя по результатам, у вас есть иммунитет к большей части болезней нашего мира. Эти результаты смотрела вся лаборатория управления, они поверить в это не могли. Мастер Аскольд после Призыва почти год непрерывно болел всякой ерундой, которой у нас обычно болеют дети, потом изобрел специальную процедуру, которая позволяет позаимствовать чужой иммунитет, я потом такое делал своему Призванному, но ему не полностью помогло, он тоже несколько раз сильно болел. А вы отделались белой лихорадкой и все, это большое везение.

— Круто, — мрачновато улыбнулась Вера, покивала и повторила: — Супер, отлично. Продолжаем?

— Да, было бы неплохо. — Он придвинул следующий лот, написал номер на маленькой бумажке, которых Вера нарезала целую гору, вопросительно посмотрел на Веру. Она кивнула:

— Балетки, обувь. Кожа, резина, ткань. Недорогие, относительно.

— Зачем вы их с собой носите?

— Вы же видели мои босоножки, в них особо не поскачешь. А балетки много места не занимают, можно быстро переобуться, если вдруг приспичит побегать.

— Тоже "на всякий случай"? Ну-ну. Дальше.

— Зубная щетка. Пластмасса, пластик. Дешевая. А это паста, в пластиковой тубе. Я не знаю, из чего она сделана.

— На случай "мало ли где придется ночевать"? — иронично приподнял брови министр, не поднимая головы от бумаг, Вера показала язык его макушке, он усмехнулся: — Я все видел.

— Да я и не скрывала, могу еще раз показать.

За спиной внезапно грохнуло и она обернулась, перепуганная до дрожи в груди — у портала сгибался Док, мокрый от пота, весь мятый и в кровище от груди до колен, как будто в него плеснули из ведра, с халата капало на пол.

— Вера! Верочка, благослови, я тебя… я тебя прошу, быстрее! — и упал на колени, то ли от усталости, то ли от ужаса, глаза безумные, бледный. Она ощущала его страх ледяной бездной под ногами, ее стало колотить, она мелко закивала и стала благословлять его, сцепив пальцы, почти оглохнув от давления, даже не сразу услышала голос министра Шена, он кричал, она не могла разобрать слов, ругался.

— Шен, я тебя не слышу, Шен… у меня сын умирает, я тебя… прошу… — Док качался на коленях, министр выскочил из-за стола, схватил его и поднял, встряхнул, она услышала бессильный крик Дока: — Шен, он умирает! Сделай что-нибудь!

— Что случилось?! — потребовал министр.

— Дуэль! — провыл Док, схватился за лицо, оставляя следы крови с ладоней, — Вера, пожалуйста!

Она не могла ничего сказать, только кивала, или ей казалось, что она кивает.

Министр еще раз встряхнул Дока, снял с себя несколько амулетов и надел на него, громко сказал:

— Скажи дежурному, пусть секретаря пришлет сюда срочно!

— Я вырубил дежурного, он меня не пускал, — выдохнул Док, посмотрел на амулеты, кивнул: — Спасибо. Я пойду, там… Вера?

— Да, я уже, — прошептала она.

— Сделай что-нибудь, — прохрипел Док министру и вышел в портал, качаясь, как пьяный.

Министр вернулся за стол, бледный и окаменевший, отодвинул вещи, взял три чистых листа, расписался на каждом, оставляя следы крови с халата Дока, достал печать и проштамповал все три, спрятал, взял перо и замер в сосредоточенности, на секунду закрыв глаза, открыл и стал быстро писать. Вера закрыла свои, крепко- крепко сжала кулаки, посылая столько удачи, сколько только сможет, под веками кипело сияние, желтое, солнечное. Министр скрипел пером, она приоткрыла глаза и опять зажмурилась от стыда.

"Он реально что-то делает, а я только и могу, что молиться несуществующим богам и надеяться на чудо."

— Я скоро вернусь, — он взял листы и побежал к порталу, она осталась одна, над брошенными вещами и пустыми листами с отпечатками пальцев в крови.