Право на Тенерифе - Ирина Александровна Лазарева

теперь Алина знала, в чем было дело: каждый день он боялся, что правда вскроется, что Тоня найдет ее и все расскажет.

Все запутывалось сильнее и сильнее. Западня захлопывалась. Убедившись, что Костя вышел из комнаты, Алина открыла свой телефон и вновь и вновь стала читать короткое письмо от Дарьи:

«Если ты не хочешь, чтобы Константин узнал о твоем маленьком расследовании, ты должна мне тройной оклад».

Ведь предупреждали ее все о том, что помощь от консультанта может обернуться совсем другой, темной стороной медали, и теперь выходило, что подруги с самого начала были правы, а она совершила большую ошибку, доверившись этой Дарье. Алина не представляла, как ей выйти теперь сухой из воды. Но она точно знала, что такие деньги не получится незаметно взять со счета, и тем более знала, что шантажистка на этом не остановится.

Две недели перед поездкой пролетели как один миг, за который Юля успела уговорить перенести ей отпуск, что должно было быть несложно, ведь был не сезон: никто не уезжал никуда, кроме нее. Однако ее начальница все равно была недовольна.

– Мы только взяли нового человека в качестве руководителя вашей группы, и вы, вместо того, чтобы обучать его, собираетесь уехать отдыхать? Как это безответственно.

Однако через два дня она все равно подписала заявление Юли. Затем та стала копировать паспорта, получать справки и выписки, а главное, попросила Антона сделать разрешение на выезд Кати – сразу на десять лет, до совершеннолетия. Он тоже был очень недоволен, даже возмущен, и не постеснялся высказать все бывшей жене:

– В отпуск собралась? На какие такие шиши? Нет чтобы мне помочь, знаешь, как мне сложно ребенка поднимать, на него одни расходы! И потом, если кому и нужен отдых, так это мне, это у меня грудной ребенок, из-за которого ночью не поспишь, а затем утром на работу, где никто не спросит, почему я не выспался.

– Твоему ребенку очень повезло, – ответила Юля очень серьезным голосом, – что у него такой отец, который ночами с ним не спит, заботится о нем. – Но в конце она не выдержала и улыбнулась.

– Смеешься, значит? И вообще, почему я должен был давать тебе разрешение? – Юля инстинктивно прижала разрешение к груди, словно боясь, что он передумает и отберет его. – Да еще на десять лет! Вдруг ты возьмешь и увезешь мою дочь за границу навсегда? Где мне потом ее искать? Выйдешь замуж за иностранца.

– Да, иностранцы прямо выстроились в очередь, так и ждут, когда же я выйду за них замуж, – Юля засмеялась как можно более искренне.

Антон оглядел Юлю – уже совсем не юную, совсем не такую хорошенькую, какой она была когда-то; с тонкими, заметными морщинами, которые уже нельзя было скрыть, с грубеющей кожей лица, беспощадно выдававшей возраст. Есть женщины, которые начинают стареть очень поздно, и до сорока-сорока пяти лет выглядят моложаво, но Юля к ним не относилась, несмотря на ее по-девичьи стройную фигуру.

По глазам его было видно, что он сам тут же решил, что сказал нелепую вещь, ведь у Юли вряд ли когда-то будут даже самые незавидные ухажеры. Ему стало вдруг немного жалко ее: ведь она осталась старой и одинокой, а он, напротив, жил с молодой красавицей и вновь стал отцом.

А затем, за два дня до отъезда, была последняя встреча, но тоже очень важная. После работы Юля заскочила к Алине, чтобы взять ключи от их квартиры на Тенерифе, а также точный адрес.

– Зайдешь на чай? – спросила Алина.

Юля, хоть и торопилась, постеснялась отказаться. Она прошла в неизменно чистую кухню-гостиную. Дети были в детской: Марьяна играла, а Федя делал уроки. Костя еще был на работе. Алина рассказывала ей, какие магазины будут поблизости, где лучше покупать продукты, а где фрукты и овощи. Пляж был и так практически перед самым домом, не увидеть и не найти его было просто невозможно… Алина рассказывала все это таким отрешенным голосом, будто что-то скрывала. Юле то и дело казалось, что Алина передумала и уже сама не рада, что пускает их жить в свои апартаменты, но не знает, как сказать ей об этом.

– Алина, скажи, – все-таки решилась Юля, – ты точно не против, что мы остановимся у вас в квартире? Может, ты передумала? Ничего страшного, мы найдем жилье, снимем что-то подешевле.

– Что ты! – горячо сказала Алина. – Вообще даже не думай об этом. Езжайте, как к себе домой.

– Мы будем очень аккуратными, я Катю уже предупредила, что будем убираться каждый день.

– Юля, я тебя умоляю, – отрезала Алина, – я вообще об этом не думаю.

– Хорошо.

Когда Юля выходила, она все-таки не могла отделаться от ощущения, что Алину что-то очень сильно беспокоит. Она не к месту улыбалась, с запозданием отвечала на ее вопросы и, казалось, все время думала о чем-то своем.

– У тебя все в порядке? – не выдержала Юля. Когда подруга кивнула, она продолжила расспросы: – А со здоровьем все в порядке? Ну а дети как?

– Да все хорошо, и у детей тоже, – но Алинин голос дрогнул, когда она упомянула детей.

– Точно с детьми все в порядке?

– Да точно.

Не зная, как еще выпытать у Алины правду, Юля поехала домой. «Не хочет портить настроение перед поездкой, – пронеслось у нее в голове, когда она ехала в машине. – Хоть бы Костя не начал чудить опять», – вздохнула она.

Глава десятая

В последний день перед вылетом Юля проснулась рано утром и нервно пила кофе, глядя в окно. Стрелки на часах, казалось, замерли, и каждая минута превратилась в вечность. Так странно было следить за медленным течением времени, которого обычно всегда не хватает и оно летит, как ракета, без единой остановки!

Юля позвонила матери. Та уже встала. Юля попросила ее прийти к ним. Начало было положено, изменить и переиграть что-то было нельзя. Женщина с облегчением вздохнула, а затем достала чемодан с балкона и стала складывать в него вещи дочери.

Через полтора часа дверь отворилась, и в квартиру вошла Людмила Петровна. Катя подскочила к ней, весело улыбаясь. Ей не терпелось все рассказать бабушке, но мать строго-настрого запретила, поэтому Катя лишь многозначительно улыбалась. Людмила Петровна вошла в зал и увидела Юлю, бегающую вокруг чемодана.

– Ты в командировку собралась опять? – удивилась она.

– Нет, мам, мы с Катей улетаем завтра, – сказала Юля без ужимок. Она сама удивилась, как смогла сказать всю правду без единого слова подготовки.

– Ка-а-ак?! – Людмила Петровна схватилась за сердце и упала