Под знаком Льва - Марина Ноймайер

Он тянется через стол, чтобы накрыть ладонью мою руку. У меня в глазах стоят слезы, и я поспешно киваю:

– Хорошо… хорошо. Галатее с тобой очень повезло.

Улыбаясь, он сжимает мою руку и поднимается со стула.

– Уже поздно, нам не пора?

У меня полное ощущение того, что я снова переживаю вчерашний день, только в этот раз мне еще тревожнее. Мы снова на пути к Пантеону, и напряжение грозит разорвать меня на части. Сейчас мы встретимся с Люцием и, очень надеюсь, освободим Чезаре. По словам Анджело, посыльный, которого мы вчера вечером отправили с запиской для Люция, все ему передал, и тем не менее я не могу перестать беспокоиться насчет того, действительно ли он явится на встречу с Чезаре. Как и накануне вечером, сумочка бьет меня по бедру при каждом шаге. Рубиновая Табула идеально в ней поместилась, однако в отличие от красной книги она гораздо легче, что вполне объясняет, как Леонардо да Винчи мог носить ее с собой постоянно в течение многих лет. Сначала я была категорически против того, чтобы брать Табулу с собой, потому что это казалось мне слишком рискованным, однако Лео меня переубедил, считая, что Люций ни за что не отпустит заложника, если не увидит ее. Поэтому я все же неохотно упаковала ее вместе с кинжалом, который без лишних слов вручил мне Анджело, и теперь моя верная сумка, как никогда, кажется сокровищницей. Единственная мысль, не дающая мне окунуться с головой в панику, это то, что мы все делаем правильно: если мы потерпим неудачу, история, какой мы ее знаем, перевернется с ног на голову.

Глубоко вздохнув, я смотрю в ярко-голубое небо, просвечивающее между выступающими крышами домов. Тепло, скопившееся за утро на извилистых улочках, немного смягчает мое «морозное» настроение. «Ты добралась до этого места, – говорю я себе, – так что сейчас ты точно так же переживешь и встречу с Люцием». Только это и помогает мне двигаться дальше, следуя сквозь толпу за Анджело, возглавляющим наш мини-отряд.

Площадь перед Пантеоном, титулованной церковью Лео, кипит жизнью. Не могу поверить, что еще двенадцать часов назад это место выглядело пустым и заброшенным и ни одна душа не знала о том, что происходит внутри здания. С другой стороны, так даже лучше, если учесть, что, по словам Анджело, произошло со Стражами Портала.

Локтями я пробиваюсь сквозь толпу, стекающуюся через площадь к ближайшему рынку Пьяцца Навона. Меня толкают в бок в последний раз, и я наконец-то сворачиваю вслед за Лео и Анджело на более спокойную Виа делла Ротонда. Это был умный ход – выбрать эту улицу для нашего замысла. Она не особенно людная, что убережет нашу встречу от глаз случайных свидетелей, и в то же время в чрезвычайной ситуации мы можем получить помощь с оживленной площади рядом.

Я максимально небрежно прислоняюсь к стене дома, пытаясь унять свою нервозность, но все равно не могу сдержать внутреннюю дрожь. Люций не должен об этом знать. Я знаю, что мы пришли слишком рано, и когда, после мучительных минут ожидания, церковные колокола наконец бьют двенадцать часов, мое напускное безразличие дает трещину. Встав на цыпочки, я наблюдаю за дорогой в ожидании двух фигур, однако ничего не происходит. Церковные колокола звонят, но никто не выходит мне навстречу на Виа делла Ротонда. Я оборачиваюсь, но и сзади горизонт чист. Неужели сегодня римляне подсознательно чувствуют, что им стоит обходить эту улицу стороной?

– Розали Грифиус?

Я брожу туда-обратно, как вдруг кто-то выкрикивает мое имя, но не могу разглядеть человека, который меня зовет. Я обмениваюсь растерянным взглядом с Лео, который только едва заметно кивает.

– Да, – просто отвечаю я и, затаив дыхание, наблюдаю, как в мою сторону движется человек.

Я сразу же понимаю, что это не Люций… И не Чезаре, хотя я ни разу не видела того вживую. Передо мной останавливается долговязый мальчик едва старше двенадцати и смотрит на меня дикими карими глазами из-под лохматой челки.

– У меня для вас письмо, – поясняет он, вытаскивая из кармана сложенный конверт, взяв в руки который, я чувствую, как тревожно сжимается сердце. Это письмо выглядит точно так же, как и то послание с шантажом от Люция.

Молодой посыльный уже собирается развернуться на каблуках, как Лео хватает его за руку, мешая улизнуть.

– Подожди, подожди, – говорит от так преувеличенно мягко, что я невольно ежусь, но, вероятно, это замечаю только я, и то только потому, что точно знаю, насколько он внутренне напряжен в противовес обманчивому безразличию на лице. – Кто тебя послал? И откуда ты знал, где именно нас искать?

Мальчик пытается вырваться из хватки Лео, неохотно отвечая:

– Я постоянно разношу послания, и мне хватает ума не спрашивать, что в них сказано.

Лео делает глубокий вдох, крылья его носа дрожат.

– Кто тебя нанял?

– Он называет себя сеньором Джемелло. Жуткий парень. Но, как я уже сказал, я не сую нос в чужие дела.

То, что при упоминании этой фамилии, я едва слышно хватаю ртом воздух, – уже достаточно красноречивый ответ для Лео, так что он отпускает мальчика-посыльного, ругающегося на чем свет стоит. Тем временем я как загипнотизированная смотрю на конверт в своей руке. Бумага, кажется, весит тонну, и мне не хватает храбрости сломать простую сургучную печать. Что бы ни сообщил мне Люций, то, что он не пришел на встречу, а прислал сообщение, не сулит ничего хорошего.

Наконец Лео не выдерживает моей нерешительности и вынимает письмо из моих рук. Треск ломающейся печати заставляет вздрогнуть, и я с нетерпением жду, когда он прочтет письмо.

– Вот же черт! – восклицает Лео на итальянском, так крепко сжимая письмо в кулаке, что бумага грозит порваться.

– Что там? – дрожащим голосом спрашиваю я.

По его враз побледневшему лицу растекается безымянный ужас, когда он снова пробегает глазами по строчкам.

– Он убьет Чезаре.

– Что? – У меня по спине ледяной лавиной стекает дрожь. – Этого не может быть! Отдай мне письмо!

Вырвав бумагу из пальцев Лео, я жадно впиваюсь глазами в строчки.

Все, что остается внутри меня – голая паника, она наполняет вены, разъедая ткани кислотой, и с каждым ударом сердца продолжает распространяться по моему телу.