Герцог Бекингем - Серж Арденн

Небрежно сбросив накидку, в отсутствии лакея, просто на спинку одного из кресел, перед Ришелье предстало прелестное создание двадцати трех, двадцати пяти лет. Молодая дама, невзирая на довольно юный возраст и ангельскую внешность, обладала довольно острым, проницательным взглядом, сверкнувшим из-под роскошных пшеничных локонов, ниспадавших ниже плеч и способных своим блеском и красотой, свести с ума даже самого равнодушного брюзгу. Её белоснежная кожа и пронизывающие ледяным пламенем глаза, были наделены какой-то величественной неподвижностью, заставляя сравнивать молодую особу с холодной мраморной статуей, лишенной чувственности, способности плакать и улыбаться.

Внимательно наблюдая, улавливая даже самые незначительные жесты девушки, любуясь поворотами головы, умением двигаться с легкостью и элегантностью, Ришелье будто завороженный, изучал её. Наконец когда красавица Миледи, приняв, будто невзначай, довольно экстравагантную, с расчетом возбуждить мужские фантазии, позу, замерла перед Преосвященством, кардинал указал ей на кресло, предложив присесть. Оглянувшись, дама попятилась, сделав несколько шагов, одтдав предпочтение иному месту, там, где яркий свет свечей, из-за полупрозрачной ширмы, не смог бы освещать её лица. Ответив легким поклоном и змеиной улыбкой на любезность министра, она опустилась на громоздкий резной стул.

– Сударыня, вы когда-нибудь думали о странных и мучительных нитях, из которых соткана ткань нашего существования?

Миледи сделала вид, что не поняла вопроса.

– Вы отвергаете здравый смысл, мадам?

– Я призираю здравый смысл, если он противоречит моей воле.

– Мы с вами не так давно знакомы, чтобы я мог впасть в заблуждения, думая, что знаю о вас всё. Но одно могу сказать с полной уверенностью – вы несгибаемы. А это, для женщины в вашем возрасте, совсем немало.

– Что ж каждый играет той картой, что сдала ему судьба. Вас одарили щедро, удостоив величием, чего не скажешь обо мне, но и у меня есть несколько козырей, которые уже не раз спасали мне жизнь.

Ришелье усмехнулся.

– Величие, мадам, заключается не в том, чем ты можешь обладать, а лишь в том, отчего можешь отказаться.

Глаза кардинала сверлили, стройный стан особы, вызывавшей у него немалое любопытство и заинтересованность, прежде всего в роли агента шпионской сети.

– Откровенно говоря, я доволен всем тем, что, не без вашей помощи, произошло в Сарагосе, Барселоне и даже Копенгагене.

– В любом деле, монсеньер, я стараюсь достичь совершенства, и раз уж супила на путь порока, то решила, что буду опытной и умелой грешницей.

Даже не имея возможности различать эмоции на лице собеседницы, кардинал чувствовал, что эта особа обладала отменным природным даром притворства.

– Мой духовный сан, обязывает порицать, более того, бороться с людскими пороками. Но светское положение, напротив, порой, вынуждает пользоваться услугами не просто грешников – отъявленных негодяев, скупая их кратковременную преданность, оптом и в розницу, совсем не для того, чтобы направить на путь истинный, а лишь используя в государственных интересах, и предлагая деньги за порочное ремесло. Именно последнее обстоятельство, как вы понимаете, заставило нас отвлечься от государственных дел, поспешив получить удовольствие от встречи с вами.

– Благодарю вас монсеньор, но поспешу заверить, меня не интересуют деньги.

– Чего же вы хотите?

– О-о, Ваше Преосвященство, вы вызываете на откровенность мою нескромность. Вы для меня, прежде всего священник, который ни за что, не одобрит мою одержимую мстительность и самоуверенность.

– Я хочу лишь напомнить вам, мадам, что уверенность уязвима, к тому же, не следует преувеличивать свою роль в этом суетном и бренном мире, мы с вами просто актеры в комедии, конец которой уже написан.

Безучастно наблюдая за своими пальцами, неспешно перебирающими крупные жемчужины, составлявшие четки, кардинал как будто задумался о чем-то постороннем, не относящемся к разговору с прелестной англичанкой, о чем-то, что унесло его далеко отсюда, но уже через мгновение, вернув внимание юной особе, сухо произнес:

– Я пригласил вас, что бы сделать предложение, от которого трудно отказаться. К тому же красота, ум, способность быть полезной, все превосходства, так щедро отпущенные вам Небом, имеют цену и требуют расплаты, непременной и немалой.

– Вы предлагаете мне сделаться палачом?

Неожиданно, словно удар боевой секиры, прозвучал вопрос женщины, впрочем, ни сколько не смутивший Ришелье. С интересом, будто в услышанном узрев некую шутку, он ещё более доброжелательно произнес:

– Не следует преувеличивать мадам. Хотя, в сущности, всё человечество делиться на «палачей» и «жертв», на чем, по сути, и выстраиваются законы и мораль нашего общества. Г орячо порицая одних и воспевая других, тем самым пытаясь выстроить некую систему ценностей, сильные мира сего, всеми возможными и невозможными способами, дозволенными и недозволенными приемами, не жалея средств, стараются привить то, что изначально не заложено в человеке. Они даже возвели в божество мученика, чтобы на его примере заставить народ сделаться покорным и безропотным, превратив его в жертву. Им же самим, сим мерзким лицедеям, якобы, жертвующим и поступающимся собственными принципами, при этом, утопая в роскоши и излишествах, придется, взять на себя столь тяжкое и нежеланное бремя – обязанности палача, стараясь внушить всем, что, делают это исключительно во благо толпе, нуждающейся, чтобы её карали, обирали и уничтожали.

Устремив острый уничижительный взгляд, полный превосходства и пренебрежения, он твердо произнес:

– Я, отчего-то испытываю безудержную уверенность в том, что вас, в значительно большей степени, интересует роль «палача», никак не «жертвы».

– Вы искушаете меня?

– Ну, что вы, чтобы быть несносным, миру не требуется ни чья помощь. К тому же, вы не настолько любите жизнь, чтобы захотеть смерти, и это обстоятельство меня более чем устраивает.

Они обменялись красноречивыми взглядами, после чего «Красный герцог», очевидно получивший бессловесное подтверждение всему, в чем хотел убедиться, усмехнувшись, закивал головой.

– Монсеньор, клянусь, я спросила без всякого любопытства, но теперь вы его возбудили.

– Что ж, тогда перейдем к делу… Мадам, вам известен человек по имени маркиз де Шале?

– Я слышала это имя, но не имела чести, даже мельком, встречаться с ним.

– Вот и прелестно, это вполне нас устраивает. Вам Миледи, в скором времени, предстоит путешествие в Лондон, где в последнее время обитает сей блистательный кавалер. Я не считаю приемлемым учить вас тому, чем вы владеете в совершенстве, я просто хочу, в скором времени, дождаться минуты, когда цветы вашего коварства заколосятся на клумбе беспечности, которую принято ещё называть могилой, сего глупого и доверчивого де Шале.

Мгновение поразмыслив, с серьезностью, едва уловимой в начале разговора, девушка, задала вопрос: