Концепция лжи - Алексей Бессонов

«Енисей» остановился в относительно небольшом помещении с серебристыми алюминиевыми стенами. В этом почти зеркальном ящике свет белых потолочных плафонов показался Леону нестерпимым. Он распахнул сдвижную дверь и увидел троих людей в синей форме российских ВКС, стоящих почему-то вдоль борта машины – лейтенанта и двух усатых сержантов. У всех были электроматы, причем не за спиной, а в руках, ремни переброшены через правое плечо, стволы чуть вниз: готовность к открытию огня в любую секунду.

– Господин генерал, – без всякого выражения произнес лейтенант, глядя куда-то поверх Коровина.

Тот спокойно кивнул. Лейтенант мрачно оглядел сперва Троянова, потом, чуть прищурившись при виде золотого тризуба на его высоковерхой фуражке, Макрицкого, и вдруг пошел вперед. Коровин двинулся следом. Леон одернул на себе форменное пальто, сжал пальцами ручку заветного чемоданчика и оглянулся: сержанты продолжали стоять возле «Енисея», не двигаясь с места. Упругое покрытие пола скрадывало шаги; лейтенант подошел к дверям лифта, коснулся рукой сенсора на щитке и посторонился, пропуская в кабину гостей комплекса. Лифт пошел вниз.

«Куда это мы, черт подери, попали? – прищурился, осторожно разглядывая их то ли провожатого, то ли конвоира. – Хорошее у них тут гостеприимство, ничего не скажешь.»

Лифт доставил их в длинный коридор, отделанный совершенно казенными деревянными панелями. Лейтенант, выйдя, сделал три шага и замер, а Коровин, пройдя чуть дальше, уверенно крутнул бронзовую ручку тяжелой высоченной двери.

– Заходим, – коротко приказал он.

Леон очутился в небольшой комнате с дубовым столом и десятком кресел вокруг – больше в этом помещении не было решительно никакой мебели. Посреди стола находился серебристый подносик с несколькими бутылками минералки и дюжиной узких высоких стаканов.

Коровин молча опустился в одно из кресел и указал офицерам на кресла рядом с собой. Понимая, что вопросы неуместны, Макрицкий сел, положил чемоданчик себе на колени и приготовился ждать событий.

Ждать, впрочем, пришлось совсем не долго.

Чуть вжикнул замок, дверь широко распахнулась, и через порог шагнули трое мужчин в штатских костюмах. Двое – чуть седоватые, одинаково подтянутые, с теми характерно безразличными, выцветшими глазами, что встречаются, как правило, у людей, многие годы проболтавшихся далеко от Земли, были Леону незнакомы, хотя он мог поклясться, что оба занимают немалые должности в космической Системе, а вот третьего, довольно грузного и слегка небритого, он где-то видел, и не раз. Приглядевшись, Макрицкий вспомнил. Ну конечно, Владимир Григорян, всесильный московский медиа-магнат, близкий, по слухам, к сегодняшней кремлевской администрации. Вот так-так! Разговор обещает быть интересным! Знать бы еще, кого именно он здесь представляет…

Коровин, очевидно, знал. Обменявшись короткими рукопожатиями с «бесцветными», он повернулся к Григоряну.

– День добрый, – пробасил тот, протягивая вялую ладонь с огромным золотым перстнем. – Очень рад, что вы нашли время.

– Еще бы, – кивнул Коровин с некоторым нетерпением во взоре.

– Ну да, ну да, – Григорян тяжело опустился в кресло. Пошарил в кармане пиджака в поисках сигарет, закурил и вздохнул, поворачивая голову к Коровину: – Трудно нам с вами, дорогой Валентин Андреич.

– Это мнение?… – Леон почувствовал, как напрягся его шеф.

– Ну можете считать, что мнение коллективное.

Коровин сник и некоторое время смотрел прямо перед собой. Григорян молчал, ожидая, что тот скажет, но, не дождавшись, дернул кудлатой головой:

– Безусловно, представленные вами материалы вызвали немало эмоций у всех, кто успел с ними ознакомиться, но пока, увы, они нам не помогут. Кстати, вы не могли бы рассказать мне, каким образом вся эта роскошь попала вам в руки?

– Путем довольно экзотическим, – поморщился Коровин. – И должен заметить, что люди, доставившие их, рисковали жизнью.

– Понимаю вас, – примирительно кивнул Григорян. – У вас в разведке своя этика. Что ж, настаивать я не могу… но, видите ли, дорогой вы наш Валентин Андреич, при всем моем – и не только моем, разумеется, – глубочайшем уважении к подвигу ваших людей, использовать все это пока не представляется возможным. Видите ли, это все пока только зацепки. Скажем так, чтобы было понятно, – это уровень, достаточный для мелкого политического шантажа. А на шантаж, мой генерал, времени у нас уже нет. Нужно срывать выполнение уже принятых решений, потому что стоит маховику раскрутиться, остановить его мы уже не сможем. К тому же не забывайте, от нас кое-чего ждут в Пекине. Но пока – пока мы безоружны.

– Макрицкий, – дернул головой Коровин, и Леон поспешно протянул ему уже раскрытый чемоданчик.

Генерал произвел некие невидимые для посторонних манипуляции на клавиатуре и повернул инфорбокс к Григоряну.

– Даже это?

– Это да, – согласился тот, прищурясь. – Это очень много. Вот это позволяет прямо сейчас начинать подготовку общественного мнения, и виза министра по этому вопросу лежит у меня в кармане, не сомневайтесь. Мы привлечем лучшие силы – устроим широкое обсуждение проблемы на всех медиа-уровнях. Это даст нам многое… но поймите же, Валентин Андреич – то, что вам казалось этаким вот тараном, применено быть не может!

– Почему? – не выдержал вдруг Коровин. – Этого – мало?

– Это нельзя выносить на свет божий.

Генерал Коровин закрыл глаза.

– Будем торговаться? – спросил он с безнадежностью в голосе.

– Да мы бы рады, – развел руками Григорян, – да только поздно. Валентин Андреич, дорогой, ну вы же знаете, что нам сейчас нужно… Скандал нужен. Никак нам без скандала. Ну есть же у вас люди, ну не может их не быть!

– Да не у меня! – почти выкрикнул Коровин. – Не у меня! А те, у кого они есть, предлагают сделку, а какая может быть сделка, если я не нахожусь меж двух огней: обе стороны требуют гарантий, которые могут быть выданы исключительно третьей… а что говорит Кремль, не мне вам рассказывать!

– Хорошо, – Григорян, похоже, пришел к какому-то решению. – Я сам поеду к Зараеву. Я сам поговорю с ним и объясню все на пальцах. Вы – санкционируете?

– Это шантаж, Владимир Рубенович! – застонал Коровин. – Плевать мне на должность, на погоны эти чертовы, но ведь ответственность… Если б я отвечал только за себя – так хрен со мной, дураком старым. А другие?

«Зараев? – успел подумать Леон. – Ах черт, ну конечно, половина российской металлургии и кто-его-знает какая именно доля в энергетике. И – недавний, кажись, проект вместе с «Рур-Атом АГ», вдруг сорвавшийся без объяснения причин. Искать причины? Да все почти ясно, а детали не имеют значения. И что, такая шишка, как Рустам Ахмедович, изволит в чем-то сомневаться?.. да-а, задергаешься.»

– Я могу позволить себе еще неделю, – жестко проговорил Григорян. – Потом вам придется верить в честное слово славного русского купечества. Поверите, Валентин Андреич?