Звёздные Войны. Battlefront II. Отряд «Инферно» - Кристи Голден

— Я сказал ей, что мощь Империи бессмысленно отрицать. Что настоящий мир может наступить лишь после ее окончательной победы. Пообещал рассказать все, что мне известно о деятельности Альянса повстанцев... в обмен на амнистию. Я попросил ее назвать время и место, где я мог бы сдаться властям, — какое-нибудь публичное мероприятие с прямой трансляцией, а лучше несколько. Я ей сказал, что не все в Империи так же благородны, как она. Что боюсь, как бы меня не схватили и не убили, подвергнув пыткам. Ее... огорчила мысль о том, что со мной может произойти подобное.

Иден сглотнула. «Заканчивай это дело, — сказала она себе. — Он не откроет тебе ее имя. Скорее, умрет. Ничего важного он уже не скажет. Убей его, забери инфокарту и возвращайся с отрядом домой».

Но вместо того, чтобы нажать на спуск, Иден облизнула губы и промолвила, стараясь говорить с ледяным спокойствием:

— И тогда она прислала тебе имена тех, кто, по ее убеждению, сдержит слово.

— Не только имена, — ответил Лакс. — Подробную информацию о том, где их найти. Какие события намечены. Коды доступа. Одиннадцать публичных мероприятий, распланированных на три месяца. Одиннадцать вариантов, чтобы сдаться Империи.

— И одним из них было посещение завода, — сложила одно с другим Иден.

— Да. Оба этих человека, при всех своих недостатках, не были сторонниками жесткой линии, как многие другие. Они сдержали бы слово. Три других мероприятия уже произошли ко времени твоего прибытия.

— Я знаю о них. — Именно об этих событиях и говорил отец, и они же побудили его поручить задание отряду «Инферно». Стремясь громкими победами вдохнуть в «Мечтателей» новую жизнь, Лакс Бонтери погубил их. Иден не сомневалась, что теперь он и сам это понимает. — Но ты так и не сдался, как я погляжу.

Лакс покачал головой.

— Да, — сказал он. — Хотя в какой-то момент... я подумывал об этом. Но потом вспомнил: это не Альянс повстанцев. Это Империя. По уровню жестокости вы не настолько уж отличаетесь от партизан, как тебе хотелось бы думать.

Иден была бы и рада возразить, но не смогла. Это было правдой. Даже Хаск однажды признал это. Она сказала:

— Я тебе не поверенная.

— Да, — согласился Лакс, — но ты последняя, с кем я разговариваю перед смертью, а я хочу хоть кому-то рассказать... ну, то, что я готов рассказать.

— Так рассказывай. Пока жив.

Он пожал плечами и продолжил:

— Я не пошел сдаваться. Не только потому, что пытки не для меня: дело в том, что тем самым я бы выдал свою приемную дочь. Они бы догадались о ее роли... но не поняли бы причины такого поступка. Поэтому я разыскал Стейвена — человека, который, как и я, был в команде Со. Я частично открыл ему то же, что и тебе: что у меня есть некая информация, которой я готов поделиться, но не всей сразу. Стейвену это не понравилось, но что ему оставалось?

Иден задумалась:

— Получается, на данный момент вы нанесли удары по четырем целям. И никто ничего не заподозрил.

— Потому что не в чем. Эти атаки имеют так мало общего, что никто не увидит никакой закономерности, не считая того, что «Мечтатели» откуда-то добыли информацию. На данный момент никто не может связать мою дочь с этими событиями. — Он впился в нее взглядом. — Кроме тебя. Но я не думаю, что ты это сделаешь.

— Это еще почему? — с вызовом спросила Иден.

— Во-первых, еще много лет назад, когда я опозорил семью, она сменила имя. Теперь ее будет трудновато разыскать. Во-вторых, как я уже сказал, она предана Империи... просто любит своего отца, несмотря ни на что. Неужели ты считаешь, что за это она заслуживает смерти?

Дуло бластера задрожало. Иден выровняла его:

— Хватит языком молоть. Давай сюда инфокарту.

Он покачал головой:

— Нет.

— Лакс... ты же сам сказал, что «Мечтатели» ничем не лучше Империи. Ты не согласен с их методами. Вы не просто уничтожаете оружие или судоверфи, не просто убиваете имперских солдат: от этих атак гибнут гражданские. Погибли бы даже дети, если бы не Сейн. Те самые мирные жители, за которых якобы сражаются «Мечтатели»!

— Знай я, что Стейвен пойдет на убийство детей, ни за что не сказал бы ему о школьной экскурсии. Ты это знаешь. — Глаза Лакса сердито сверкнули.

— А ты должен был понимать, что ему безразлично. Тебе их не переделать.

Удивительно, но от этих слов его бледно-голубые глаза просветлели.

— Да, но, знаешь ли, кое-чего Империя не понимает. Всегда остается надежда, Иден. Надежда на то, что, если достаточно долго говорить правду, ее услышит тот, кто поймет, что это действительно правда.

Что-то в душе Иден оборвалось. Ледяное спокойствие разлетелось вдребезги во вспышке ослепляющего гнева — на что именно, она не знала и сама.

— Вы не заводите сторонников, а лишь наживаете врагов! — зарычала она, дрожа от ярости. — Позволь, я расскажу тебе об этой твоей «надежде». Сразу, как ты ушел, Стейвен отвел Гида в сторонку и приказал следовать за тобой. Забрать карту с информацией о будущих целях, а тебя убить. Стейвен. Твой лидер. Он не слушает, Лакс. Никто из них не слушает.

Это известие, похоже, потрясло Лакса. На мгновение он как будто скукожился — и постарел, словно годы вдруг взяли свое. Но в следующий миг он улыбнулся, и внезапная старость отступила.

— Да, — сказал Лакс. — Он и впрямь не слушает. И остальные, наверное, тоже. Но ответь мне. Если, по твоим словам — а я тебе, кстати, верю, — если Гиду приказано следовать за мной, забрать инфокарту и убить меня... то что здесь делаешь ты?

— Я сказала ему, что ты мне доверяешь, а потому можешь показать мне, где носитель. Так намного быстрее, чем убить тебя и потом рыться наугад.

— Разумное объяснение. И даже правдивое в какой-то мере. Я тебе доверяю, а Гиду нет. Но сдается мне, что здесь кроется что-то еще — какая-то другая причина, из-за которой ты хотела обойтись без него. Почему решила прийти сюда сама.

Иден не ответила, и он продолжил, осторожно шагнув вперед:

— Ты знаешь... это вселяет в меня даже большую надежду, чем раньше. Без надежды никак нельзя, Иден. За нее цепляешься как за соломинку, просто потому, что она есть. Надеешься, что твои поступки или слова могут что-то изменить. Вспомни «Звезду Смерти». Один человек годами скрывал удивительную, страшную тайну и хранил в сердце надежду, что когда-нибудь сможет достучаться до кого-нибудь и открыть, что у чудовища есть слабое место. Повстанцы, выкравшие чертежи на Скарифе, погибли, но надеялись до конца, что успели переслать сигнал. Лея надеялась, что эти чертежи попадут к повстанцам. Надежда, Иден. Она лежит в основе всего, во что мы верим. Без надежды мы ничто.

— Если это все, что у тебя есть, то ты уже ничто, — тихо ответила Иден. — И ты знаешь поговорку. Живи надеждой... умри в унынии.

Она выстрелила.