Ради любви - Элейн Барбьери

Без труда, справившись со слабым сопротивлением Джиллиан, он еще крепче прижал ее к себе и снова зашептал:

— Пойми одно, Джиллиан, раз и навсегда пойми. То чувство, которое нас связывает, та страсть, которая даже сейчас струится в твоей крови, и есть истинная правда о нас, другой нет и не будет.

Его интимные поглаживания стали более настойчивыми, более смелыми, и с забившимся сердцем Дерек увидел, как гнев в глазах Джиллиан медленно угас. Он склонился к ее лицу, принялся нежно водить языком по чуть приоткрытым губам. Его пальцы, гладившие ее между бедер, вдруг стали липкими и легко скользнули в ее лоно. Дерек едва не задохнулся от прилива чувств и голосом, охрипшим от желания, выговорил:

— Ты видишь, Джиллиан? Когда мы вместе, в мире есть только ты и я, больше никого. Мы живем, друг другом, и сейчас это снова приходит. Ты же чувствуешь… Не можешь не чувствовать… Шепни хоть слово, Джиллиан. Хоть слово…

— Дерек… — едва слышно проговорила Джиллиан и замолчала, когда его пальцы еще глубже погрузились в ее плоть. Она осела у него на руках и чуть раздвинула бедра, пропуская его пальцы еще дальше. Дерек учащенно и шумно задышал.

— Джиллиан, я стремлюсь только к одному — чтобы тебе было хорошо. И этого же хочу от тебя. Я хочу, чтобы тебе было так же хорошо, как мне, когда я обнимаю тебя. Я хочу, чтобы каждое мое прикосновение стало для тебя неповторимым чудом. Я хочу, чтобы ты знала, нет ничего важнее, чем наше соединение…

— Дерек…

— Джиллиан, ты же знаешь, что это правда. Не противься своему чувству.

Джиллиан вся дрожала. Глаза ее сузились, лицо покрылось густым румянцем, губы приоткрылись.

— Дерек, пожалуйста, — умоляющим шепотом выдохнула она.

— Освободи свою страсть, Джиллиан. Пусть она поднимается выше и выше. Не бойся, пусть она затопит тебя, как океанская волна…

— Дерек…

— Джиллиан, дай мне почувствовать тебя, о Джиллиан… — Пальцы Дерека еще глубже погрузились в обволакивающий жар ее лона, и Джиллиан, судорожно выдохнув, забилась в сотрясавших ее тело сладких спазмах…

Дерек осторожно убрал руку, быстро разделся и, мягко обхватив Джиллиан за талию, притянул к себе, приподнял и одним движением опустил на свое переполненное любовным желанием мужское естество.

Джиллиан пристально посмотрела в глаза Дереку взглядом, полным любви. Потом, когда Дерек ритмично заскользил внутри нее, она закрыла глаза, обвила его руками за шею и отдалась во власть страсти. Чувство неземного восторга охватило Дерека, когда ее бедра легко поймали ритм, присоединяясь к чувственному танцу. Желание проникнуть друг в друга становилось все сильнее, переполняло каждую частичку их тел…

Миг — и все взорвалось слепящей вспышкой наслаждения, в тишине каюты сплелись в торжествующую песнь любви их страстные вскрики. Дерек крепко прижимал к себе Джиллиан, отзываясь всем телом на сладкие судороги ее разгоряченной плоти, самозабвенно принимавшей в себя горячую густоту его страсти.

Крепко сжимая бедра Джиллиан, он держал ее перед собой до тех пор, пока страстные спазмы не пошли на убыль. Тогда он накрыл ее приоткрытые губы нежным долгим поцелуем. Она подняла на него затуманенный взгляд, и он тихо прошептал:

— Вот этого я и хочу от тебя, Джиллиан. И в этом ты не можешь мне отказать, потому что хочешь того же, — осознание его правоты пронзило Джиллиан сладкой болью. Дерек, прочтя в глазах женщины молчаливое признание, легко поднял ее на руки и понес к койке.

Больше они не сказали друг другу ни слова, и спустя несколько минут Дерек так же молча ушел.

— Так все-таки где она, Джуба? — Ласковая улыбка Роберта Дорсетта не могла обмануть рабыню. Они стояли на ступенях главного входа в дом, и перепуганная негритянка тряслась под пристальным взглядом своего хозяина.

— Я спросил, куда уехала твоя хозяйка. И я жду ответа, Джуба, — ровным голосом проговорил Роберт.

Стройная рабыня поднесла мелко дрожащую руку к кофейного цвета щеке.

— Джуба точно не знать, масса. Куако ехать сегодня утром на экипаж, и хозяйка ехать с ним. Джуба больше не знать.

Роберт молчал, и улыбка медленно сползала с его лица. Яркое утреннее солнце едва успело брызнуть на остров своими лучами, а он уже выскользнул из постели и начал одеваться, чтобы ехать на плантации. Уехал он из дома крайне неохотно. Если бы не нужда лично проследить за сбором урожая, он наверняка остался бы дома и понежился в постели, ублажая свою красавицу супругу. Ничто не доставляло ему большего наслаждения, чем это. Он был просто ненасытен. Хотя и понимал, что, к примеру, накануне своими шалостями выжал ее, как лимон. Вот она и спала как убитая, когда ему пришло время вставать. Он искренне полагал, что Эммалина в лучшем случае проспит до полудня.

Знакомая тревога зашевелилась в душе Роберта. Любимая, прекрасная Эммалина… поглощенная только собой, коварная и хитрая, порой немилосердно жестокая…

Ему следовало бы лучше знать свою супругу, как следовало бы знать, что страх Джубы перед непредсказуемой вспыльчивостью хозяйки был настолько велик, что она просто не осмелится рассказать ему больше. И он, по правде говоря, не мог осуждать за это несчастную рабыню. Роберту довелось слышать некоторые угрозы Эммалины, от которых у него самого кровь стыла в жилах.

Солнце нещадно жгло плечи Роберта, и от этого он чувствовал себя еще неуютнее. Он снова, на этот раз намного мягче, обратился к рабыне:

— А когда уехала твоя хозяйка?

— Это утро.

— А в котором часу? — и Роберт машинально взглянул на небо. Солнце еще не добралось до зенита.

— Рано, масса.

— Скажи-ка, а она…

Звук приближающегося экипажа прервал расспросы Роберта. Он невольно посмотрел в сторону дороги, куда показывала пальцем Джуба, с явным облегчением причитая:

— Вот миссус возвращаться, масса! Вот миссус возвращаться! Джуба идти дом, да, масса?

Роберт кивнул, и рабыня торопливо юркнула в открытую дверь. Он повернулся и стал ждать. Мысленно он уже давно был готов к такому повороту событий, поскольку ждал этого с тех пор, как в порту появился корабль капитана Эндрюса.

Экипаж остановился, и у Роберта разве что рот не раскрылся от изумления. Если бы он не знал хорошо свою жену, то подумал бы, что Эммалина только что плакала!

— Роберт… — Эммалина буквально вцепилась в его руку. У нее дрожал голос. — Ты не представляешь, какое у меня было ужасное утро.

Обвив рукой ее талию, Роберт привлек Эммалину к себе и почувствовал, что она вся дрожит. Обеспокоенный, он крепче обнял жену и заглянул ей в лицо:

— Эммалина, дорогая, что случилось?

— Все, ты представляешь, все получилось хуже некуда, — сделав над собой видимое усилие, ответила Эммалина. — Я специально встала пораньше… чтобы спокойно подобрать себе новые платья у мадам Луизы. Ехали в город по такой жаре, в такой пыли… Просто дышать было нечем! Ужас! А когда я попала туда… — Эммалина сжала губы в узенькую полоску, — платья оказались просто кошмарными… что покрой, что цвет. Я тут же ушла. — В голосе Эммалины появились жалобные нотки. — На обратном пути Куако правил так, словно в первый раз сел на козлы, мы подскакивали на каждой рытвине и колдобине, в конце концов, я приказала ему остановиться, потому что меня тошнило!