Десять сигм - Пол Мелкоу

На последнем этаже они нашли лесенку, которая вела на крышу. Оттуда открывался потрясающий вид на космопорт. На платформах стояли несколько ракет, готовые взмыть в небо. Мальчики остановились, чтобы записать в блокнот Хейрона номера на их стабилизаторах.

Снизу здания казались одинаковыми, однако дом Фруджа был на метр ниже. Эдео, не раздумывая, прыгнул и кубарем покатился по залитому битумом гравию. Хейрон покачал головой и сначала повис на руках, а потом спрыгнул вниз.

Люк на крышу был заперт; впрочем, замок настолько проржавел, что сразу же сломался, стоило Эдео потянуть за него. Друзья начали спускаться, внимательно следя, не притаились ли в темных углах улитки.

— Стой! — вскрикнул Хейрон.

Они едва не упали в темный провал. Весь первый этаж был разрушен, и со второго этажа виднелся фундамент.

Распластавшись на животе, мальчики заглянули вниз. В темноте они не могли различить дверь, за которой взаперти сидела улитка.

— Нам туда не спуститься, — сказал Хейрон.

— А по веревке? — возразил ему Эдео.

— Нет уж. Подумаешь, улитка.

— Фрудж использует ее, — сказал Эдео. — Как ты не понимаешь? Мы должны ей помочь.

— Значит, мы не за камнями?

— Нет!

— Тише!

Дверь здания открылась, впуская внутрь Фруджа. Послышался щелчок выключателя, и в подвале зажегся свет. В руках у ювелира был узел.

Фрудж осторожно спустился по ступенькам, затем швырнул узел на землю. Услышав лязг, мальчики поняли, что там металлический лом.

Открыв дверь, Фрудж потянул за веревку и вытащил улитку. В тусклом свете ламп, освещавших подвал, раковина улитки переливалась всеми цветами радуги. Фрудж тщательно осмотрел поверхность раковины, водя лучом фонарика по улитке, которая пыталась уползти и, похоже, не могла найти на полу точку опоры.

— Ничего, — пробормотал ювелир. — Сегодня на тебе ничего не растет.

Он подошел к узлу и извлек из него связку стальных подшипников.

— Попробуем вот это? Я потерял камень, так что мне нужен еще один, и побыстрее.

Завидев приближающегося Фруджа, улитка спрятала голову в раковину. Тот протянул руку и схватил одну из трех закрученных антенн. Голова высунулась из раковины, и Фрудж, упираясь коленом, раскрыл улитке рот. Опустив туда подшипники, он некоторое время удерживал рот закрытым.

— Я хотел найти кобальт, да где его взять? Больше трачу на твою кормежку, чем зарабатываю на камнях с твоей спины. Мне не дают и десятой части их стоимости.

Улитка мотала головой и хрюкала, пытаясь выплюнуть пищу. Фрудж взял горсть болтов и гаек, снова раскрыл улитке рот и заставил животное проглотить их.

Послышалось какое-то чавканье, бормотанье, кашель, но улитка не могла вытолкнуть то, что насильно запихнули ей в рот. Она хрюкала и извивалась, а Фрудж крепко сжимал рукой чувствительную антенну.

Эдео и Хейрон смотрели, как ювелир снова и снова заталкивает в рот улитки всякий хлам — металлический лом; стекло и даже камни — и ждет, пока он исчезнет в глотке.

Когда мешок опустел, Фрудж запер улитку в тесном закутке и ушел.

— Видишь? — сказал Эдео. — Надо ей помочь. Хейрон медленно кивнул.

Веревку они стащили из дома Эдео. Какое-то время его отец подвизался в качестве маляра, а потом стал являться на работу таким пьяным, что стремянка превратилась для него в непреодолимое препятствие. В доме все еще хранился аккуратный моток веревки, который Эдео вынес из «мастерской», пока отец в отключке валялся на диване. Друзья набрали семян ландышевки и разбросали перед заброшенным складом. Любой мальчишка знает, что в семенах содержится сжатый воздух, при помощи которого очи разлетаются далеко от материнского растения. До наступления осени из них выходят отличные хлопушки или, как в данном случае, система раннего предупреждения. И еще они захватили с собой местные растения.

Это оказалось труднее всего. Корабль колонистов привез с собой жизнестойкие земные виды, без труда вытеснившие местную флору. Похоже, на месте Первой высадки росли только дубы, клены и вязы.

— Мячиковые деревья не с Земли, — наконец вспомнил Эдео.

— Точно?

— Абсолютно.

Они заглянули через забор в сад мистера Хэбея.

— Смотри-ка, — сказал Хейрон.

Кроме мячиковых деревьев у Хэбея росли ландышевка, ротордендроны, розеты и голубая сузия. В тот вечер они не стали снимать с веток мячи, а набрали несколько охапок местных растений, вырывая их с корнем или обламывая стебли.

На следующий день, убедившись, что Фрудж сидит в своем магазинчике, друзья разбросали семена ландышевки по улице рядом с заброшенным складом. Потом забрались в здание, навязали на веревки узлы на расстоянии около фута друг от друга и спустили веревку в подвал.

Эдео вопросительно посмотрел на Хейрона, и тот пожал плечами. Бросили жребий — первому предстояло лезть Эдео. Он ухватился за веревку и, перебирая руками, спустился в подвал, метров на шесть вниз.

— Кидай, — прошептал он, а потом повторил громче: — Кидай!

Хейрон сбросил вниз связку местных растений, и они с глухим стуком ударились о пол.

— Теперь сам.

Хейрон спустился, и они повернулись к двери, за которой сидела улитка.

— А что, если просунуть их через дверь? — предложил Хейрон.

Эдео покачал головой. Дверь была деревянной, с облупившейся серой краской. Он сделал шаг к двери, потом другой, протянул руку, отодвинул щеколду и поспешно отскочил. Дверь со скрипом повернулась на петлях, медленно приоткрывшись градусов на тридцать, и остановилась, заскрежетав по бетонному полу. Внутри было темно.

Эдео пристально всматривался в темноту. Улитка тоже изучала его, выставив вперед гибкую антенну. Затем издала фыркающий звук, и слизистая перепонка над глоткой завибрировала. Друзей обдало запахом железа, напоминающим запах крови.

— Фу-у…

— Может, она здоровается? — предположил Хейрон.

— Или спрашивает, где Фрудж.

Эдео взял пучки местных растений и протянул улитке. Та изогнула все три антенны, выставив в трех направлениях, словно хотела получить трехмерное изображение предлагаемой пищи. Затем прыгнула вперед — такого проворства Эдео от нее никак не ожидал — и с чмокающим звуком засосала растения в глотку.

Эдео попятился, обескураженный скоростью ее движений. Голова улитки была серой и безглазой. Антенны описывали круги и раскачивались, изучая мальчиков и принесенную еду. Широкий — сантиметров двадцать пять — рот с выступающей верхней губой открывался в обвисшую, похожую на мешок глотку.

— Похоже, нам не придется силой заталкивать в нее еду, как Фруджу, — сказал Хейрон.