Кольцо златовласой ведьмы - Екатерина Лесина

Человек развернулся и ушел, прежде чем Паоло успел остановить его.

Он так и не назвал свое имя!

Да и право, состоялась ли сия беседа в действительности либо же исключительно в воображении Паоло? Однако перстень с рогом единорога лежал на его ладони – как доказательство того, что человек в черном одеянии существовал на самом деле.

На вилле, которую Паоло снял, зная, что в Святом городе ему предстоит провести немало времени, он рассмотрел нежданный дар.

Рог единорога? Что ж, пожалуй, незнакомец прав был в одном: местные лавки готовы были продать всякому, кто пожелает, диковинные вещи. Молоко Пресвятой Девы, частицу Святого Креста, зуб Иоанна Крестителя, кости, ногти и волосы иных святых, буде у человека имелось желание обрести помощь покровителя; воду, которая пролилась из Чаши Грааля; Белый Камень, сваренный греческим мудрецом… или – рог единорога.

Паоло прочитал достаточное количество книг и, несмотря на искреннюю веру, все же не спешил верить обманщикам. И ныне он усомнился в том, что подаренный перстень имеет хоть какую бы то ни было цену.

Камень, безусловно, был красив: крупный, чистый, прозрачный по краю, он был из тех драгоценностей, на которые хотелось смотреть. Однако магия… Паоло сомневался. И, желая разрешить эти сомнения, он купил в аптеке «особую» пудру, каковая уже использовалась для отравлений редко, однако же продавалась едва ли не столь же свободно, как и истинно лекарственные средства. Растворив пудру в вине, он прикоснулся к поверхности влаги камнем.

Мгновенье и… камень утратил белизну. Цвет его сделался черным, грязным, словно дегтярная пленка покрыла поверхность.

– Чудо, – сказал Паоло собственному отражению, поскольку, помимо него, не имел иных собеседников. – Или ловкое мошенничество.

Пожалуй, он заподозрил бы именно второе, если бы странный незнакомец попросил за кольцо деньги или же некую услугу, однако тот исчез… и, стало быть, он и правда от чистого сердца преподнес Паоло дар. Это кольцо бесценно!

И что за долг двигал человеком, который спустя столько лет добровольно расстался с чудесной реликвией, вручив ее даже не старому другу, а его сыну, не ведавшему об этом долге? И почему отец молчал об этом долге?

Что за тайна скрывалась в его прошлом?

Эти вопросы мучили Паоло, подталкивая его к поискам. Он вновь и вновь обходил храмы, в которых прежде молился, прося у Господа избавления от проклятия. Ныне же Паоло двигало одно желание – найти средь многих людей того, единственного, способного ответить на его вопросы.

И, заметив как-то раз знакомый черный наряд, Паоло поспешил за ним…

Это была странная погоня. Человек вроде бы шел не торопясь, то и дело останавливался перед прилавками торговцев или для того, чтобы переброситься словом-другим со случайными собеседниками, он не исчезал ни на миг из поля зрения Паоло, и все же тот, сколь ни силился, не мог догнать его.

Храм… площадь, на которой вдруг стало слишком много людей… улица… и снова улица…

– Погодите же! – Паоло кричит, но человек в черном будто не слышит его крика. – Мне надо поговорить с вами… мне…

Тот остановился в темном переулке, древнем, сохранившем остатки того, еще языческого Рима.

– Уходи, Паоло, сын Арриго. Уходи, пока способен уйти, – сказал он. И обернулся.

Паоло поразили перемены, случившиеся с ним за какие-то пару недель. Человек похудел, истончился, кожа его обрела неестественный зеленый оттенок, а губы сделались красными, словно были измазаны кровью.

– Что с вами?!

– Уходи, – повторил человек и покачнулся. Он упал бы, если бы Паоло не кинулся ему на помощь и, подхватив такое тяжелое и неудобное тело, не удержал его. – Позволь мне сесть. Так легче…

На коже его выступила испарина, которая случается при лихорадке. А сердце в груди стучало так быстро, как, верно, и вовсе у людей не бывает. И Паоло бережно усадил несчастного на ступени.

– Что ж, ясно – ты не уйдешь, пока не получишь ответов… меня зовут Джакомо. При рождении матушка моя нарекла меня иначе, однако многие события моей прежней жизни вынудили меня прервать всякую связь со своей семьей и родом.

Джакомо вытер пот со лба и жестом предложил – присесть. И Паоло подчинился.

– Некогда я, обуянный гордыней и жаждой познания, вступил на путь чернокнижия. Сперва, естественно, я говорил себе, что лишь желаю понять устройство мира. Мир ведь сотворен Господом, и что дурного в том, что я, человек, пытаюсь вникнуть в суть божественного творения? Я читал запретные книги. Встречался с людьми, называвшими себя магами. И раз от раза книги эти становились все темнее… я позабыл путь к Богу, но нашел иной, показавшийся мне столь же верным.

Печально улыбнувшись, Джакомо покачал головой, сетуя на собственную наивность.

– Я пустился в путешествие, сказав родным, которые уже начали испытывать некие опасения и задавать мне весьма неудобные вопросы, что желаю посетить святые места. Однако не святости я искал – а знания! Тайного, сокрытого, выжженного Церковью знания. Я видел камни, на которых некогда язычники приносили жертвы древним богам, чьи имена давно забыты. Я спускался в склепы, где до сих пор живы духи давным-давно сгинувших людей. Я проливал кровь, вызывая тех, кто способен был раскрыть мне еще немного черного знания…

…Паоло слушал, и у него леденели душа и сердце. Неужели этот ослабевший, беспомощный ныне человек является страшным отступником, который подлежит аресту и немедленной казни?! Неужели он, вызывающий лишь жалость, творил все то, о чем говорит?

– Я читал манускрипты, написанные на мертвых языках, и книги, страницы которых были сделаны из человеческой кожи. И да – я повинен смерти. Будь у меня тысяча жизней, каждую следовало бы забрать у меня, поскольку сам я изгонял из себя человека, отрекался от собственной души, изменяя ее своими деяниями. Твоего отца я встретил в Венеции. Не скажу, что стали мы близки, однако случилось так, что граф Арриго спас мне жизнь. И я желал вернуть этот долг, поскольку знание, которым я обладал, требовало от меня внутренней свободы. Но, пока я не расплатился с Арриго за его помощь, я принадлежал ему. Он не желал меня слушать, я же настаивал. И однажды сумел-таки его разговорить. Известна ли тебе та печальная история, вынудившая его пуститься в странствия?

– Известна, – отвечал Паоло.

– Ламии – ужаснейшие твари, чье обличье прекрасно, но мертво. Им дарована вечная жизнь и вечная же жажда, утолить которую способно лишь человеческое тепло. Они встают из могил – тенями, духами, незримой сутью, что следует за жертвой неотступно, каждый день высасывая из нее силы. И одолеть ламию невозможно. Так я думал. Но твой отец переубедил меня. Он показал мне кольцо с камнем, сделанным из сердца такой твари. Как ни умолял я его продать мне это кольцо, он отказывался.