Разбойник - Керриган Берн

– Похоже, ты не понимаешь. То, что осталось от мальчика, которым был я, похоронено в общей могиле вместе с его телом. Ты вышла замуж не за Дугана Маккензи.

– Нет, за него, – настаивала Фара нежным шепотом.

Он вскочил на ноги и возвысился над ней, как палач, который вот-вот с неохотой приведет в исполнение приговор, вынесенный темной душе.

– Меня зовут Дориан Блэквелл, я всегда буду Дорианом Блэквеллом. Он живет во мне.

Фара встала на колени, собираясь подняться, но застыла на месте, когда он отступил на шаг назад.

– Что ж… тогда я буду любить тебя как Дориана Блэквелла, – предложила она. – Потому что по закону замуж-то я вышла за него.

Тихое, болезненное отчаяние пронзило Фару, когда она увидела, как ожесточилось его лицо.

– Не говори о любви, Фара. Потому что любовь – это то, чего я дать не могу.

Ошеломленная, она резко села, будто его слова толкнули ее вниз.

– Что? – Конечно, Дориан говорил ей об этом раньше. Но… сейчас все изменилось.

– Я могу предложить тебе защиту. Могу предложить месть. Я вернул тебе твое наследство. Но я не могу предложить тебе сердце, потому что я не в состоянии дать то, чего у меня нет.

Изнывая от душевной боли, Фара забыла о гордости, забыла о необходимости быть сильной и распростерлась перед Дорианом на коленях, умоляюще сложив руки. Она была готова отдать ему все что угодно. Свое сердце. Свою душу. Свою жизнь. Он был ее родственной душой, восставшей из мертвых. Она умрет, если снова потеряет его. Ей было все равно, что он сделал, что жизнь вынудила его совершить. Она возьмет его грехи на свою голову, взвалит бремя его воспоминаний на свои хрупкие плечи.

– Я могу отдать тебе свое сердце, – предложила она.

– Ты будешь дурой, если сделаешь это, – усмехнулся Дориан, при этом в выражении его лица появилось что-то чужое и пугающее.

– Тогда я просто дура, – стояла на своем Фара. – Потому что я уже это сделала.

– Я не выношу дураков! – прошипел он. – Ты отдала свое сердце Дугану, еще не понимая, что это значит. Так что оно не предназначено для меня.

Фара схватила его кулак и поцеловала покрытый шрамами сустав.

– Но Дориан, этот вороватый разбойник с большой дороги, уже начал красть его.

– Тогда забери его обратно! – Блэквелл вырвал у жены свой кулак, отчего она потеряла равновесие и упала на траву с вытянутыми руками, которые тут же перепачкались грязью. – В моих руках оно развратится. Станет ядовитым. Я буду чернить его до тех пор, пока ты не возненавидишь меня так же сильно, как и себя за то, что ты отдала его мне. – Он ткнул в ее сторону пальцем, чтобы она не ответила ему. – Каждая частица моей жизни была мрачной, жестокой и кровавой, лишь ты была исключением. Поэтому я не добавлю твою гибель к своим многочисленным грехам.

– Мы сможем все изменить! – крикнула Фара. – Вместе!

Наклонившись, Блэквелл приблизил к ней свое сильное, жестокое лицо, вода капала с его волос на ее кожу.

– Я не хочу меняться! Мне нравится быть Черным Сердцем из Бен-Мора. Я с удовольствием превращаю в своих марионеток идиотов, управляющих этой империей. Я питаюсь страхом других людей. Я люблю сокрушать своих врагов и обводить вокруг пальцев полицию. Я не тот герой, которого можно исправить, Фара. Не тот мальчик, который тебя любил. Я и есть мерзавец…

– Прекрасно! – Фара подняла перепачканные землей руки вверх. – Я забираю все, целиком. Я возьму тебя таким, какой ты есть, Дориан Блэквелл, Черное Сердце из Бен-Мора. Я уже знаю, что ты за человек, я видела, как ты заботишься о дорогих тебе людях, хоть и притворяешься, что ты к ним равнодушен. Я же твоя жена. Я была твоей женой в течение семнадцати лет. Я люблю тебя.

Фаре на миг показалось, что из-под маски льда и камня на его лице пытается вырваться какое-то сильное чувство, но потом она усомнилась в этом.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Фара. Разве тебе не кажется, что нечто подобное мне уже предлагали? Хорошо, если ты достаточно меня любишь, прими меня таким, какой я есть. Покажи хороший пример сострадания и доброты, чтобы сделать меня лучше.

Он был так проницателен, в его словах было столько жестокой правды, что Фаре стоило немалых усилий не отшатнуться от него.

– Под своей маской я не лучше. – Он указал на свой покрытый шрамами глаз. – На самом деле, когда ты здесь, мне гораздо хуже. Когда ты рядом, Фара, я теряю над собой контроль. Ты превращаешь меня в слепца. Мысль о том, чтобы прикоснуться к тебе, сводит меня с ума. Мысль о том, что к тебе прикасается другой мужчина… – Он схватил ее за запястья с раздраженной путами кожей и поднес их к ее глазам. – Посмотри, что я наделал. То, что я наверху… силой заставил тебя сделать наверху.

– Ты не заставлял меня силой, – выдохнула Фара. – Я… хотела тебя.

– Я бы сделал это, даже если бы ты не хотела.

– Это невозможно, – возразила она. – Дориан, я никогда не откажу тебе. Я – твоя. Только твоя. Как ты всегда и говорил.

Вдруг прямо на ее глазах он превратился в незнакомца. Следы злого, ревнивого Дугана Маккензи исчезли. И даже холодный, отчужденный и властный Дориан Блэквелл уступил место кому-то новому. Из его глаз пропали не только свет и жизнь, но даже тени и тайна. Ощущение было таким, будто она смотрела, как он прыгает со скалы. Никогда в жизни Фара не чувствовала себя такой беспомощной. Даже с руками, привязанными к кровати. Даже когда у нее забрали мальчика, которого она любила. Никогда!

– А как же твое обещание? – в отчаянии напомнила она ему. – Ты ведь обещал мне ребенка.

– Считай это первым случаем из многих, когда я тебя разочарую.

– Но ты же сам сказал, что всегда выполняешь свои обещания.

– Я был не прав, говоря это.

Фара запаниковала. Он не просто отступал. Это было все равно что наблюдать за тем, как Дориан умирает. Прямо перед ней. Разрывая связь с остатками своей человечности. С той частью себя самого, которая продолжала ее искать после всех этих лет.

– Но почему же? – Фаре были ненавистны умоляющие нотки в собственном голосе.

– Как я уже говорил… – Блэквелл приосанился, волосы упали ему на глаза, – …я не терплю дураков.

И, перешагнув через нее, как через грязную лужу, он зашагал к дому. Фара смотрела, как вымокшая одежда льнет к его широкой спине – прямой, как стрела.

Фара с трудом поднялась со своими тяжелыми, мокрыми юбками. Боль в ее сердце эхом отдавалась от его шагов по мокрой мощеной дорожке, ведущей к дому. Словно она бросила свое сердце под его сапоги, и каждый его шаг был как удар по нему. Но она не пламя, которое так легко затоптать.

– Зачем же ты женился на мне? – крикнула Фара вслед мужу, откидывая с глаз мокрые локоны. – Зачем было похищать меня и связывать мою жизнь со своей, если ты собирался меня изгнать? Какого дьявола?!