Изгиб грани - Олег Артюхов

Игигов. Так давнишний конфликт двух претендентов на земную власть стал конфликтом поколений и глубоко расколол сообщество по линии отцы-дети. Оказывается, в то время, когда мы тащились по джунглям и саваннам, во владениях Наместника вспыхнуло восстание Игигов, требующих освобождения от непомерных повинностей и ограничений, наложенных Энлилем.

Восстание молодёжи охватило почти все владения тиаматиан Двуречья и Ближнего Востока. Большинство младших членов кланов и рядовые тиаматиане, на которых лежало всё бремя тяжёлых физических работ, отвергли приказы Энлиля и потребовали избавить их от невыносимых тягот. Работы остановились, и жизнь на территориях подвластных Элиотам оказалась на грани хаоса. Отец Ануннаков Ану срочно созвал Высший Совет, на который в знак протеста не явился Энки и его сторонники. Не удивительно, что в тот раз Совет ничего не решил.

Встревоженный Ану понимал, что надо привлечь старшего сына к восстановлению порядка, для чего направил к Энки его мать, которая смогла уговорить сына явиться на следующее собрание Совета. По слухам, заседание произошло вчера, и сегодня Мардук ждал прибытия отца, приказав с вчера готовить посадочные площадки.

Сагни закончил и перевёл дух. А я с удивлением понял, что видел то, что он чувствовал и то, что подразумевал. Его мысли имели цветные оттенки и объём, и потому сама суть рассказа приобрела более сложный и многомерный смысл.

Я понял, что не так уж неправ Энлиль, пытающийся создать строгую управляемую структуру общества, разрываемого интригами, противоречиями и конфликтами. Да и сам Энки не являлся истиной в последней инстанции. Его холодный разум не знал жалости, и его демократичность основывалась на праве силы, эгоизме и самодурстве. А их отец Ану суровый и непогрешимый небесный владыка в душе отчаянно страдал и боролся между любовью к старшему сыну и здравым смыслом, стараясь как-то уравновесить и упорядочить ситуацию.

Сопоставив услышанное и «увиденное» с признанием «скорпиона», я начал складывать в голове пока ещё нечёткую мозаику грандиозного конфликта, уходящего корнями в историю погибшей космической империи, и протянувшегося в будущее вплоть до моего времени.

Я задумчиво смотрел на тёмно-синие предрассветные джунгли. Уже просветлел восток, и обозначились выступающие из сизой тьмы макушки высоких сооружений. Ночь уходила, волоча за собой шлейф сомнений и тревог. Начинался новый день этого мира.

Сагни поднялся и шагнул в темноту, а Акти придвинулся поближе.

– Скажи, Антон, зачем мы тащились по тем проклятым горам, болотам и саваннам? Есть ли смысл в наших страданиях, бедах и смертях друзей? – задумчиво спросил Акти.

– Есть. Как ты сам говорил, каждый должен делать, что должен. Врагам не удалось пройти через вас, пленить меня и убить. И главное, я точно знаю, что приблизился к неизвестной цели моего пути.

– Верю тебе, Антон. Но всё равно каждый день вспоминаю брата Гирсу, Сина, Нигира. Да и три десятка загубленных нами «серых» жалко.

– Никто не ведает своей судьбы. Всё относительно. Знайте, грядут небывалые перемены, и может пролиться большая кровь. И по сравнению с теми потрясениями наши злоключения покажутся мелкими неприятностями. Сейчас ваш мир качается на весах истории, и неизвестно, куда он свалится к процветанию или гибели. Хочешь, я открою тебе тайну?

– Хочу.

– В моём времени, которое наступит через 178 тысяч лет, никто и никогда не видел ни тиаматиан, ни явных следов их присутствия на Земле. Сохранились лишь разрозненные отголоски древних легенд об Ануннаках и Игигах.

– Ты хочешь сказать, что…

– Не знаю, возможно, всё будет иначе.

– Хотелось бы думать.

Сагни вернулся и поставил на пол корзину с едой: фруктами, вином, сыром. Ребята мне хорошо помогли, и вскоре мы сытые и довольные сидели рядышком на ступеньках павильона и любовались нежными цветами рождающейся зари.

После моего пробуждения прошла всего пара часов, но я чувствовал себя вполне сносно. Правда, мышцы побаливали, да, и одежда свободно болталась на похудевшем туловище, но я понимал, что это дело наживное. Между тем я продолжал осваивать свои новые возможности и изучать изменённым зрением энергетику окружающего пространства. И хотя сознание во многом ещё не понимало сложные знаки расширенного восприятия, подсознание уже пыталось сопоставлять и использовать новую информацию.

Очнувшись, я увидел, что оба моих друга стоят рядом, терпеливо ожидая моего внимания. Я бодро поднялся, оглядел обоих, весело им подмигнул и предложил:

– А, не прогуляться ли нам, братцы, к дворцу? Авось встретим и самого Повелителя Мардука. Айда за мной.

Мы спустились к подножию павильона, пересекли мощёную квадратными плитами нижнюю площадь и поднялись по широкой главной лестнице на дворцовую площадь. Наверху я обернулся, охватив взглядом всю землю до горизонта. Показавшийся над горизонтом краешек солнца играл и лучился радостным светом. Боже мой, и как кому-то могло прийти в голову, что это порочный и безнадёжный мир.

На другом краю площади в глубине колоннады посреди пилона выделялся парадный вход. Под выступающим карнизом мерцали металлическими деталями огромные ворота, украшенные причудливой резьбой и подсвеченные восходящим солнцем и побледневшим светом больших напольных светильников, перед которыми стояли два стража, облачённые в тёмно-красные доспехи. Я уже собрался шагнуть в ту сторону, когда утреннюю тишину потревожил мелодичный звук.

Створки ворот медленно разошлись в стороны, и стража взяла копья на караул. Из освещённого восходящим солнцем проёма вышла процессия… не знаю, как назвать… скажем, существ женского пола первой земной расы. Одним словом, на площадку вышли десять богинь или тиаматианок, кому как нравится. Эти грациозные и прекрасные создания имели относительно небольшой рост «всего» два метра, тоесть намного меньше тиаматиан мужского пола. Я впервые видел тиаматианок, и восхитился правильной красотой их лиц и физическим совершенством тел. Длинные розовые туники красавиц перехватывали крест-накрест через грудь ленты того же цвета. Светлые волосы поддерживали белые диадемы, украшенные красными цветами, а талию перетягивали ярко розовые пояса с длинными красными кистями и белыми застёжками в виде цветов. На щиколотках босых ног звенели маленькие колокольчики, привязанные несколькими оборотами белых лент. В руках они несли букеты цветов всех оттенков от белого до тёмно красного.

За ними вышли облачённые в алые туники и тёмно-красные доспехи воины. Они разошлись полукругом, в центр которого выступил Повелитель Мардук. Его высокое крепкое и сильное тело облегала снежно белая туника, не закрывающая мускулистых рук и ног. Длинные кудри золотистых волос, и такого же цвета слегка кудрявая борода и усы обрамляли красивое мужественное лицо, поразительно похожее на лицо Энки. По праву власти Мардук носил знаки Ануннаков: пектораль, широкий браслет и скипетр. На его голове сияла золотая диадема, а талию стягивал широкий красный пояс, с круглыми золотыми бляхами. В моём изменённом восприятии всё шествие