Первый - Ольга Джокер

вполне себе собственница. И чем дальше, тем сильнее проявляются все эти качества.

Смотрю в окно, как дождь барабанит по крышам домов. Пытаюсь рассмотреть знакомый автомобиль, кусаю губы.

Я не стала меньше любить Андрея. Нет, вовсе не так. Просто мне его мало. Катастрофически.

И я по-прежнему считаю, что он — это лучшее, что было в моей жизни. Каждый его поцелуй, взгляд и слово — всё это навеки отпечатается в памяти. Вне зависимости от исхода. Такого мужчину я уже не встречу. Подобных чувств не испытаю. Наверное, потому что искреннее считаю, что они приходят один-единственный раз.

Входная дверь открывается в десятом часу вечера. Я напрягаюсь, делаю глубокий вдох и выдох.

Андрей снимает мокрую куртку и обувь. Проходит на кухню и застывает в дверном проёме.

Силюсь, мажу по нему быстрым взглядом и, опустив глаза, продолжаю перекладывать остывший ужин в стеклянные контейнеры. В этой квартире ничегошеньки не было: ни сковородок, ни столовых приборов, ни посуды, ни микроволновки. Мы всё покупали с нуля. Писали списки, ездили по магазинам электроники и товаров для дома. Это было смешно и увлекательно, несмотря на то, что пришлось делать как минимум десять заходов.

Андрей медленно шагает навстречу, опускает тёплые ладони на мою талию. Обжигает дыханием шею и невесомо касается там губами. Невольно застываю.

— Ты игнорировал мои звонки.

Произношу как можно спокойнее, но получается будто с укором. Чёрт.

— Да, прости. Где-то проебал телефон, — отвечает Андрей.

— Где?

Высвобождаюсь из его объятий, подхожу к холодильнику и ставлю контейнер на полку. На предплечьях появляются мурашки, потому что пронзительные глаза начинают блуждать по моему телу.

— Понятия не имею. Может, в зале.

— А может, и у Али, — не удерживаюсь.

— Жень, — раздражённо выдыхает Андрей.

Заставив себя поднять голову, поджимаю губы. В последнее время я чувствую себя не так, как обычно. Я будто бы хватаюсь на любимого мужчину всеми возможными силами, а он всё равно от меня ускользает.

Может, и правда легче его отпустить? Отойти в сторону? От этой мысли за рёбрами ноет и болит.

— Я не был у неё.

Сегодня.

— Ладно. И ты меня прости.

Решив ко мне не приближаться, Андрей отворачивается и открывает навесной шкаф, где обычно находятся лекарства.

Он смотрит перед собой, разминает ладонью шею. Дышит глубоко и часто. Злится из-за того, что не верю.

Хочется подойти и обнять его со спины, но я не решаюсь и делаю это мысленно. Крепко-крепко, пропитываясь родным и ставшим привычным запахом.

— Жень, где мои обезболивающие? — нервно спрашивает. — Здесь буквально вчера была целая упаковка...

— Да, была.

— И?

Андрей оборачивается, сует руки в карманы брюк и перекатывается с пятки на носок.

— Я выбросила. Посчитала, что тебе больше не нужны никакие таблетки.

— Могла бы для начала спросить, — давит интонацией.

Опустив взгляд, продолжаю перекладывать салат в контейнер. Открываю холодильник, ставлю на свободную полку. Мне хотелось устроить совместный ужин со свечами и вином, но уже нет для этого настроения.

— Твой новый менеджер в курсе, что тебя мучают боли? Что беспокоит рука? Может, для начала стоило проконсультироваться в другой клинике, прежде чем вести переговоры со спонсорами и готовиться к соревнованиям?

— Давай уж я как-нибудь сам решу, что мне делать?

Андрей направляется в прихожую. Я закрываю холодильник и следую за ним. Смотрю, как обувает промокшие кроссовки, забирает с вешалки куртку.

— Куда ты? — взвинченно интересуюсь.

Страх сковывает горло. Если мы не прекратим, то снова грянет буря. Мне не стоило общаться с отцом и Алей. Теперь же не получается не думать, что рано или поздно наша любовь превратится если не в ненависть, то как минимум в раздражение и тягость.

— Съезжу в аптеку, — коротко произносит Андрей, открывая дверь. — Заодно поищу телефон.

Я возвращаюсь в спальню и сажусь на край кровати, стараясь не расплакаться хотя бы до серьёзного разговора. Там уже не сдержусь — знаю.

Открываю приложение авиакомпании, ищу билеты. Ближайший есть на среду. То есть уже послезавтра. Пульс громко отстукивает в ушах, ладони потеют. Недолго думая, я ввожу данные паспорта и… подтверждаю покупку.

Проходит почти час, прежде чем возвращается Андрей. Я не выхожу встречать его в прихожую, не иду следом на кухню. Не наблюдаю за тем, как он достаёт минералку и купирует боль сильнодействующими таблетками. Я не делаю всего этого, но знаю и предчувствую каждый его шаг. Точно как и то, что в следующую минуту Андрей направится в душ, откладывая серьёзный разговор.

Я резко вздрагиваю, когда мобильный телефон в прихожей раздаётся входящим звонком. Пора бы перестать на него реагировать, но каждый раз – как в первый.

Бакурин появляется передо мной в одних штанах, низко сидящих на бёдрах. Его волосы влажные, на груди и животе блестят капли воды. Он шумно выдыхает, подходит к кровати и, сев на корточки, опускает ладони на мои бёдра. Наши взгляды встречаются, сердечко заводится. Было бы проще, если бы Андрей предложил сам...

— Телефон обнаружился у Олега, — произносит спокойным размеренным тоном. — Таблетки купил. Правда, пришлось объездить с десяток аптек. Я пью обезболивающие не так часто, Жень. Но совсем отказаться пока не могу.

Глажу его короткие волосы на затылке и слабо улыбаюсь. Рано или поздно мы тянемся друг к другу и миримся. Получится ли так и дальше?

— Андрюш, я взяла билет к маме в Италию, — с трудом выдавливаю слова.

Бакурин приоткрывает губы, молчит. Затем впивается пальцами в мои бёдра, транслируя таким образом, что не хочет отпускать.

Я тоже, милый.

— Когда?

— Уже послезавтра.

— Надолго?

— Пока без обратного билета. Не знаю.

В горле ком. Я облизываю сухие губы и упираюсь руками в кровать. Андрей свои не разжимает. Кажется, будто наоборот — сильнее давит.

— Нам нужно подумать обо всём без груза обстоятельств, — тихо произношу. — И друг без друга. Наверное.

— Не нам, — поправляет Андрей.

— Мне. Мне нужна пауза, понимаешь?

Уголки губ любимого мужчины медленно опускаются вниз. Следует короткий кивок. Всё время он опасался того, что я не выдержу и сбегу. Я не сбежала, но очень похоже на то.

— Чувствую себя трусихой и предательницей, — поясняю после короткой паузы. — Но я так больше не могу. От нервов похудела, перестала учиться. Не могу заглядывать в будущее, жить настоящим и что-то планировать. С