Девятый - Артем Каменистый

Если бы в Талле меня лупили столь же интенсивно, как в эту ночь, я бы потом не смог Зеленому своих издевательских отчетов диктовать. Давно бы уже улетучился в атмосферу в виде облачка дыма…

Тука спасли тяжелые латы — несмотря на все приключения, он отделался лишь ссадинами и ушибами. Синяков заработал много, и один темнее другого, но лекарка даже примочек ему не выписала — с бранью выгнала из своего фургончика, порекомендовав срочно сдохнуть где-нибудь под забором.

Со мной, как ни странно, хлопот оказалось больше. Удары когтями бесследно не прошли — кольчуга была разорвана на боку и спине, мясо там тоже пострадало; крепчайшая кожа сапога вспорота до голени — под ступней хлюпает стекающая кровь.

Осмотрев мои повреждения, Трея диагностировала легкие повреждения организма, не требующие высококвалифицированного медицинского вмешательства. В общем, отправила меня к Йене — та как раз подошла. Лекарке не до поцарапанных героев сейчас — к ней начали приносить по-настоящему пострадавших воинов. Первый из них был с оторванной рукой — не думаю, что там смогут примочками обойтись.

Йена остановила кровь, почистила раны, заклеила местной лечебной смолой, наложила болеутоляющие компрессы и занялась другими пострадавшими. Их было много — несколько десятков.

Получив медпомощь, я оценил предрассветное свечение на востоке и понял, что досматривать сны уже не получится. А жаль — подремать пару часиков не помешает. Странно: из такой передряги только что выбрался, и никакого возбуждения не осталось — усталость одна. Приживаюсь потихоньку — стрессы перестают доставать.

Вздохнул и пошел искать Арисата.

Воин обнаружился на пляже — стоя у кромки воды, он наблюдал, как ополченцы стаскивают в кучу тела погани. Чуть дальше на чистый песок приносили трупы погибших защитников лагеря. Я насчитал их одиннадцать и нахмурился — даже если это уже все, то потрепали нас сильнее, чем тогда, в Талле. Одно утешало: врагов положили гораздо больше. Туши, конечно, изрублены на куски, но это не мешает оценить заметную разницу потерь.

— Сэр Дан, вы как?

— Пустяки — пара царапин.

— Видел я в бою, как вас стригун за ногу ухватил. Ох вы и рисковый — еще немного, и порвал бы. Когти у него, бывает, латы прошивают стальные — что ему кольчуга простая, тем более пах без защиты. У них это любимый прием — такое лекарка уже не вылечит.

— Когтей я ему немного оставил…

— Верно, это дело у вас неплохо выходит. Шатуна, говорят, вообще без лап оставили?

— Пальцы ему обрезал, локти подсек, плакать заставил.

— Велик он очень, да нетороплив. Опасно, если бревном размахивать начинает или бросаться разным добром. Смельчаки, если не струсят, могут подловить, подскочить ближе и шкуру попортить. Да только трудно это — у ног обычно пара прыгунов вертится. Хорошо, что этот без защитников шел. Неплохо вы его обкорнали…

— Видишь, мой меч не так уж бесполезен.

— Для короткого боя или наскока — да, толк есть, теперь признаю. Да только в серьезной заварушке все не так: там строй надо держать. Передние щитами прикрывают тех, кто из-за спин лупит. А у вас ни щита, ни оружия длинного. Даже если прорвавшихся встречать, сразу их остановить не сможете — силы удара нет и рану смертельную трудно нанести. А если погань бронированная встретится вроде стригуна, так и вовсе тоска — не свалите вы его легким клинком. Хотя разозлить, конечно, запросто можно.

От груды тел подошел Конфидус. Выглядел он непривычно: ни черной одежды, ни цыганской жилетки — кираса, массивные наплечники, хитрые наручи с рядами коротких крючьев переходят в латные перчатки, почти до голенищ боевых сапог спускается гремящая при ходьбе стальная юбка. И здоровенный шлем на голове — не знаю, как называется, но внешне похож на те, что испанские конкистадоры носили.

На плечо закинут меч. Хотя чего это я так его принижаю — на плечо закинут МЕЧИЩЕ. Если взять два самых тяжелых тесака сэра Флориса, то из них вряд ли один такой получится. Длинный, массивный, с черной рукоятью и противовесом размером с кошачью голову. Это сколько же он весит?! Килограммов двадцать? Как таким вообще махать можно! Теперь по-новому оценил фигуру епископа — он не только высок, но и поразительно силен. Худоба фигуры обманчива — не от слабости она. Жилы и туго сбитые мышцы — опасный человек.

А если сложить длину рук с длиной оружия, то опасный в приличном радиусе.

Лезвие, кстати, измазано бурым — работали им ночью.

За епископом тенью следует брат Аршубиус. Выглядит он тоже… гм… на пацифиста ни разу не похож. Пластинчатая броня, массивный шлем, секира на плече по габаритам не уступает мечу Конфидуса. И тоже грязная…

И эти смертоносные личности пропагандируют непротивление злу насилием?

— Арисат, двенадцать убитых и трое при смерти… а может, и больше. И раненых почти три десятка, из них половина лежачих.

— Да уж… сеча знатная была…

— Сеча? Я следы глянул — четыре дюжины гарпов, растов и наматов да эрит один. Если вашими словами, то кучка прыгунов, стригунов и ходоков при одиночке-шатуне. Половина шайки осталась, половина ушла. При наших силах такие потери понести позорно — я ведь думал, что бакайцы воины, а не пахари.

Вмиг побагровев, Арисат зашипел не хуже Зеленого:

— От кого я это слышу?! От пастуха, что за стадом баранов присматривает?!

— Да, именно от него. Но даже мне понятно было, что со стороны реки они ударили для обмана. Дюжина всего там была — крик подняли, а вы поверили, кинулись все туда, оголив дальнюю линию. Вот и не получилось строй сбить, когда основные силы полезли от леса. Я ведь кричал тебе, что не надо людей убирать! Ничего бы они нам сделать не смогли — у нас воинов в семь раз больше.

— Ну ошибся я, и что?! Мы ведь ни разу в такое не попадали — с толпой баб да детишек и с кучкой воев при них. Думаешь, легко соображать, зная, что если прорвется пара тварей, то кровью весь лагерь зальют?!

— Мог бы и меня послушать…

— Мог! Да только на мне все было, а не на тебе! А сэр страж молчал! Вот я и делал, как лучше казалось!

— Погань через воду атаковать ненавидит — это был обман! Как ты не понял! За грош тебя купили! Эх… — Епископ сокрушенно махнул рукой.

Упоминание о «молчащем страже» заставило меня встрепенуться:

— Конфидус, не кричи на Арисата: он воюет, как умеет. Нет у него опыта сопровождения таких отрядов по землям опоганенным. И у меня нет…

— Да у меня тоже нет, но не забыл еще, что погань хитрить любит — в бою против нее всегда думать надо. Всегда! Иначе обманет. Скольких людей потеряли… А ведь это пустячная шайка — с нашими силами ее на один плевок не хватит. Что тогда будет на границе? Там ведь мрак…

— Снесут нас там, если подмоги не будет, — красноречиво покосился в мою сторону остывший Арисат.

Игнорируя его взгляды, вновь обратился к епископу: