Колье без права передачи - Лариса Соболева

– Как царь Кощей, над бриллиантами чах, – пошутил Вадик.

– Ну и забрал бы их домой, положил бы под подушку и чах себе на здоровье, – проворчал Гена. – Я думаю, Архип Лукич, над этим вообще не стоит голову ломать, так как это несущественно. Ювелир убит, колье было у него, сын это подтвердил. Ему принесла колье Вера Антоновна… Стоп! Значит, Грелка сообразила, что «бусы» дорогие! Наверняка она заломила цену, поэтому директриса решила установить точную стоимость у ювелира. Архип Лукич, я думаю, сейчас колье у преступника.

– Хорошо, будем считать, что убийца получил колье. Каковы его дальнейшие планы, действия?

– Ну, здесь его продавать он не станет, – уверенно заявил Гена. – Поедет в Москву, в Питер или…

– Мне кажется, вы ошибаетесь, – просипел Слава, потерявший голос после непривычно длительного чтения. – Обычно такие вещи везут за рубеж.

– А что, у нас некому купить горку брюликов? – скептически заметил Вадик. – Дворцы и замки покупают наши граждане, отели и острова…

– У нас есть кому купить, – согласился Слава, хотя в тоне его прозвучало возражение, – но достойную цену не дадут. Наши богачи жадные, привыкли к халяве. А за границей… выставил на аукцион, и, если какой-нибудь миллиардер выпадет в осадок от безделушки, он заплатит любую астрономическую сумму. Вторая причина, по которой только псих станет загонять колье здесь, – опасность попасть в руки органов. Колье же в розыске…

– А ты, Слава, молодец, – похвалил Щукин. – Значит, убийца постарается улизнуть за границу. Я завтра же с утра дам список фамилий в ОВИР, чтобы сразу, как только появятся оные граждане, сообщили нам.

– А если у него уже есть загранпаспорт? – предположил Вадик.

– Тогда возьмем под особый контроль кассы аэрофлота и аэропорт… – Видя, что тот собрался и дальше строить предположения, Щукин упредил его: – И железнодорожные кассы предупредим, и все посты ГИБДД.

– А он уедет на автобусе, – не унимался Вадик. – На автобус билеты дают без паспорта и не вносят фамилию в компьютер. Все автобусы и личные автомобили останавливать не станут. А он доедет до ближайшей границы и…

– Из города этот товарищ не выедет, – пообещал Щукин.

– Пешком уйдет, – закончил Вадик. – Я бы так и сделал. Сел бы на велосипед, доехал бы до ближайшего городка…

– Слушай, хватит базар разводить! – возмутился Гена.

– Не надо, Гена, – пресек дальнейшие споры Щукин. – Вадим правильно ищет контрдоводы. Мы должны предусмотреть все возможные варианты, но он не должен уйти даже пешком, даже ползком!

– Кто – он? – осведомился Слава.

– Круг подозреваемых мы определили, – сказал Щукин. – Это те, кому показывала колье Ксения Николаевна.

– А зять? – напомнил Слава. – У него нет алиби.

– Кроме охранника, ни у одного подозреваемого нет алиби. Пока нет.

– И зять входит в это число. Итого: без Казимира Лаврентьевича четверо, – подытожил Щукин. – Но как раз зять вызывает у меня большие сомнения.

– А у меня не вызывает, – сказал Слава. – И я докажу…

Раздался звонок мобильника Гены. Он поднес трубку к уху и услышал тихий голос:

– Это я… Батон… Он открывает замок…

– Батон? Кто и где открывает замок? – не понял Гена.

– Дай трубу! – кинулся к нему Вадик. – Батон? Что там?

– Замок… – шепотом говорил Батон. – У меня простой… не английский…

– Толком базарь! – рявкнул Вадик.

– Кто-то дверь открывает…

– Жди нас! – крикнул Вадик. – К Батону лезут. Это он!

1930 год, Харбин

В китайском ресторане не было ни души. Разместились за столиком на воздухе. Анастасия настроилась на большой кутеж:

– Ну, Левка, закажем все самое лучшее?

– Анастасия Львовна, а Николка вас искал. Много лет искал.

Сначала остановилось сердце, хотя Анастасия еще не осмыслила в полной мере слова Левки. Но именно потому, что смысл его слов был прозрачно ясен, он и врезался в сердце. И оно остановилось. Потом перед глазами Анастасии пронеслись десять лет. Десять серых, скучных, без светлых проблесков, без любви лет, которые она прожила по инерции. А все могло быть иначе… Слова Левки казались невозможными.

– Что ты сказал? Как это – искал? Он же погиб…

– Та не, не погиб. Я ж сказывал: буряты нас подобрали… Год мы у них были, опосля стали вас искать. Слухи дошли, что вы в Монголию подались с семеновцами и калмыковцами. Ну, мы в Монголию… а оттудова в Китай… Вам плохо?

Анастасия сидела оглушенная. Все закачалось, как на чаше весов: немногочисленные столики, Левка, люди, стены. Она закрыла лицо ладонями, чтоб не упасть. И сердце отстукивало: неправда, так не бывает, не верь. Сердце не верило, а в голове трубило: искал, много лет искал… Она убрала с лица руки, уставилась на Левку так, будто собиралась убить его.

– Он жив? Где он? Нет! Не говори! Если скажешь, что он здесь, я умру.

– Тады не скажу, – насупился Левка.

– Николай в Харбине?! – Анастасия поднялась, глядя на Левку с ужасом.

– Здеся Стрижак, уж три года мы в Харбине… Куды вы?

Анастасия, как ошалелая, понеслась к дороге, заметалась по улицам, точно не зная, что делать и куда бежать. Левка носился за ней и мямлил что-то, только Анастасия не вникала в его слова – они не имели значения. Конечно, она хотела безотлагательно увидеться с Николкой, убедиться, что он жив. Наконец остановилась, спросила:

– Как его найти? Где?

– Дык на Сунгари, у китайцев грузит…

Анастасия остановила пролетку.

– Рикшу возьмите, дешевше станет. Ноги человечьи ничего не стоят, а на лошади дорого… – забормотал Левка.

– Садись! – рявкнула Анастасия.

Она подгоняла кучера, только по узким, заполненным народом улицам ехать быстро невозможно, но кучер старался, потому что плата обещалась двойная. А Левка упрекал ее в неразумности, мол, деньги даром не достаются и Стрижак «никуды» не денется. Анастасия не слушала. Она никак не могла поверить, что чудеса все-таки случаются на свете. Это была самая длинная дорога, длиннее, чем переход от Украины на Дальний Восток.

Реку загромоздили суденышки и бесчисленные лодки, народу тьма, да и Левка точно не знал, где найти Николку. Раза два он останавливал китайцев, спрашивал их о чем-то по-китайски, потом делал знак рукой, и Анастасия следовала за ним.

Он слишком отличался от щуплых и маленьких китайцев, которых под мешками на горбу и не заметишь – казалось, это у мешков выросли человеческие ноги. Но Стрижак был похож на Голиафа – огромный. Анастасия, как только увидела его, стала как вкопанная, не имея сил окликнуть, только губами прошептала: «Николай!» Но разве мог он услышать шепот?