Ставь против горя свою доброту… - Владимир Сергеевич Муравьев

Вахнюк, пожалуй, прежде всего был журналистом-песенником. Его репортажи на радиостанции "Юность" в начале 60-х перемежались с песнями собственного сочинения. Это был новый жанр в журналистике, песня-репортаж. А придумал его еще один мой близкий друг Юрий Визбор. Кстати, вместе с Визбором Борис в середине 60-х перебрался в музыкальный журнал "Кругозор". Кто помнит, этот журнал продавали в киосках с приложениями в виде гибких грампластинок.

Как журналист Вахнюк лез, как говорится, в каждую дыру. Однажды, приехав в Казань, буквально заставил меня договориться с моим учителем — профессором Михаилом Семеновичем Сигалом, чтобы тот разрешил поприсутствовать на одной из его операций. Кажется, это была операция на пищеводе. Борис, похоже, вскоре забыл, где он находится, и начал доставать Михаила Семеновича вопросами: а это что, а это? Сигал сначала раздражался, а потом по ходу операции стал рассказывать куда, что. .

Так вот про эту хирургическую операцию Вахнюк потом на концертах с таким упоением, так образно рассказывал, показывая, как профессор рассматривал внутренности больного, как руками прощупывал опухоль.

Наша дружба не ограничивалась совместными концертами. Пожалуй, не было недели, чтобы мы не созванивались, не интересовались друг у друга, как идут дела. В Казань Вахнюк вообще приезжал с удовольствием, по первому зову. Помните, песня у Бори была — "Татарская гармошка":

Гитара на простенке, а рядышком с гитарой

Скуластый мой батяня глядит с открытки старой.

Копытом по асфальту стучат степные кони. .

Татарская гармошка играет на балконе.

Украинец, он нет-нет да и говорил, что у него татарские корни.

А еще он был отважным футбольным вратарем. На Грушинском фестивале кроме песен был еще и обязательно футбол. В команде бардов мне доверяли капитанскую повязку, а Борис стоял на воротах. Отчаянно стоял, самоотверженно, надо не надо падал, бросался в ноги. .

Как к врачу друзья по бардовской песне, конечно, ко мне обращались. В том числе и Вахнюк. Смотрел я его, у него была язва двенадцатиперстной кишки. Говорил мне, что ему частенько приходится лежать в больнице. И там неуемный Вахнюк выпускал боевой листок — стенгазету "Голос дистрофика".

Известие о его нелепой, в общем, смерти в июне 2005 года всех шокировало. Автомобиль сбил насмерть его и двух его дочерей. . Представляете, он дважды опаздывал на самолеты, которые разбивались. И вот на тебе, в центре города, средь бела дня, переходя дорогу. .

Знаком я был больше с первой женой Бориса — Ларисой. Помню их двух дочерей — Олесю и Таню. Помню, как Борис повез меня к себе домой в новую квартиру и мы с ним вдвоем клеили пол из ситца. Гвоздями все это набили, а сверху лаком. . В общем, красиво получилось. Вахнюк все себя нахваливал: "Вот приедет Лариска и удивится моей придумке". Кстати, одну из квартир в своей жизни Боря получил благодаря поддержке Аллы Пугачевой. Ходила к мэру, просила за него. Они были очень дружны. Пугачева была и на похоронах Бориса.

Дом на Лесгафта, где я жил с родителями, в 70-е был "перевалочным пунктом" для моих друзей по самодеятельной песне. Все, кто приезжал в Казань, останавливались у меня. Тогда не принято было жить в гостиницах.

А еще у меня есть блокнот, который я храню с 1970 года. Свои записи в нем оставляли Булат Окуджава, Дмитрий Сухарев, Александр Городницкий, Александр Дольский, Юрий Визбор, Арик Крупп, Татьяна и Сергей Никитины, Станислав Маркевич. . Более 40 из них, увы, уже нет в живых. И, конечно же, здесь дружеские импровизации Бориса Вахнюка. Вот, например, его первая запись, сделанная в 1971 году:

«Еще одно последнее сказанье,

И утром, не погладивши штаны,

Уеду я, уеду из Казани,

Уеду из Казани я в Челны.

А потом приеду снова, сделав крюк,

До свидания, Вова, твой Вахнюк»

Через неделю он возвращается:

«Я вернулся из Челнов.

Здравствуй, Вова, будь здоров!»

Или вот еще:

«Все, что сочиню и спою — Муравью,

Предпочту я даже семью — Муравью,

Мне попасть бы только в струю Муравью,

Всю любовь и нежность мою — Муравью.»

Ну и последнее:

«Нету парня мировей, чем казанский Муравей.

Он местами выше бога.

Вероятно, оттого, что всего ужасно много в муравейнике его.

По дворцам идут и избам в поводу у Муравья

Сам Булат, Никитин, Визбор, Дольский, Вихарев. . и я.

Самолет расправил плечи, дым турбин раздул зарю,

До свидания, до встречи, Муравью я говорю.

Нас сведет судьба и случай

На одной из ста дорог, и вполне возможно, лучше

Пропечется наш пирог.

Пусть сухим наш будет порох,

Дай нам бог хоть лет по сорок

Свято "Кляксами" марать

Эту общую тетрадь.

"Пропечется наш пирог". . Это тот самый пирог, про который я вам рассказывал.

«Республика Татарстан», 23 мая 2014 г.

Люди тем и счастливы, что понятия «безделье» для них не существует, Е. Ухов

Более года, с февраля 2013-го, «Республика Татарстан» публиковала заметки-отклики в объявленную газетой рубрику «Делу — час, потехе — время». Судя по всему, наших читателей не смутил скрытый в ней подвох (по пословице-то, как раз наоборот) — они активно отозвались на предложение создать своего рода коллективный портрет талантливого во всех ипостасях человека. За это время редакция получила около 80 откликов по заданной теме, большая часть из них опубликована.

Ставя точку в столь занимательной и познавательной переписке, отметим: она открыла немало талантливых людей, авторитетных в своем деле специалистов, интересных прежде всего своей одержимостью творчеством, увлечениями «для души». У писателя Валентина Пикуля есть выражение «Мешать дело с бездельем». Но люди, о которых мы регулярно рассказывали, тем и счастливы, что понятия «безделье» для них не существует, — их продуктивный, насыщенный досуг помогает им полнее раскрыть и реализовать свое истинное предназначение.

И все-таки хочется, хочется петь!

Для меня такой уникально разносторонний человек — доктор медицинских наук, профессор, заслуженный врач Татарстана и России Владимир Муравьев, который с эндоскопом управляется столь же виртуозно, как со своей семиструнной гитарой. Известный хирург-диагност — еще и популярный бард-исполнитель. С Владимиром Юрьевичем мы познакомились в далеком 1970-м, когда он готовил для печати в «Комсомольце Татарии» ноты и тексты модных тогда у молодежи песен. Позже встречались на концертах, а в тревожные для моей семьи дни — у него в Республиканском клиническом онкологическом диспансере. Тогда я убедился воочию, что днем доктор Муравьев принимает в своем кабинете столько посетителей, сколько придет к нему на прием