Румо, или Чудеса в темноте - Вальтер Моэрс

— Да ты, я смотрю, в хорошем настроении. Уже два раза засмеялся. Выполнил месячный план.

Румо крепко обнял Урса. Прежде он никогда не проявлял своих чувств так открыто.

ЛЬВИНЫЙ ЗЕВ

Румо был в отличном настроении. Рольф и Рала — брат и сестра, великолепно! Головную боль как рукой сняло. Странный голос в голове умолк. Еще немного шатало, но становилось все лучше. Румо отправился гулять по Вольпертингу: показать всем новое оружие. Он сунул меч за пояс: прорезь в клинке позволяла обойтись без ножен. К тому же так его все видели. Первое оружие Румо. Остановившись у кожевенной мастерской, он стал разглядывать себя и меч в большом зеркале у двери.

— Класс, да?

Румо вздрогнул.

— Ай, давно пора бы привыкнуть! Так звучит мой голос.

Румо тут же вспомнил. Говорящий меч. Погребенные демоны. Метеорит. Так это не сон!

— Согласен, история невероятная. Поневоле задумаешься, не спятил ли. Можешь радоваться: с мозгами у тебя все в порядке. А то, чего доброго, лаял бы до конца своих дней или говорил задом наперед. Ха-ха-ха!

«Какой кошмар, — подумал Румо. — Постоянно слышать в голове голос меча».

— Даже не вздумай жаловаться! Сам выбрал оружие! Это священный обряд! Союз плоти и стали. Навеки. Ты и я — вместе! Кстати, звать-то тебя как? Я Львиный Зев.

— Львиный Зев? — удивился Румо. — Как цветок?

— Вообще-то, я думал про львиную пасть. Что-то острое, опасное. Эээ… а что, есть такой цветок?

— Ага.

— Он хотя бы ядовитый?

— Нет. Кажется, из него даже делают целебный отвар.

— Черт!

Львиный Зев помолчал немного.

— Ну, а тебя-то как звать?

— Меня зовут Румо.

— Как карточная игра?

— Да.

— Ха-ха-ха!

Румо продолжал разглядывать себя в зеркале. А что, меч вполне подходящий. Только уж очень болтлив.

— Ну, здравствуй, Румо!

— Здорово, Львиный Зев!

Румо с Львиным Зевом отправились дальше. Навстречу им попались три девчонки-вольпертингерши — Румо знал их по школе. Смутившись, поздоровался, девочки помахали в ответ и захихикали.

— Ага, не ожидали! — торжествовал Львиный Зев. — Румо и его новый нож.

— Нож? Ты же меч?

— Нож, меч — четких границ тут нет…

— Погоди-ка! — Румо остановился. — Вчера ты уверял, будто ты могущественный демонский меч.

— Я сказал «меч»? Ну, вообще-то, я имел в виду «нож». Уффф! Я могущественный демонский нож!

Румо пошел дальше.

— Это не одно и то же.

— Вчера я вел торговые переговоры, дурашка! Ты хоть представляешь, сколько я там провалялся? Вчера была моя двадцать пятая ярмарка. Ну да, я нож. Какой же болван возьмет нож, когда кругом полно мечей и топоров? Пришлось как-то выкручиваться.

Румо опять остановился.

— Хочешь сказать, ты меня надул?

— Что? Нет! Эй, я всего лишь воспользовался даром убеждения, чтобы ты принял верное решение. Ты выбрал меня, значит, я постарался не напрасно, верно?

Логики в рассуждениях Львиного Зева Румо не уловил.

— Вчера ты назвался мечом, а оказалось, ты всего лишь нож.

— Ну вот скажи, в чем разница между ножом и мечом? Между большим ножом и маленьким мечом? Где кончается нож и начинается меч? Кто скажет точно? Я бы не решился.

— Если ты водишь меня за нос — брошу в реку.

— Эй! Только не кипятись! — Нож заговорил торжественным басом. — Зачем же портить такую великую минуту? Ты и я слились воедино во имя битвы! Лапа вольпертингера и клинок мыслящей стали как ее продолжение. Разве может быть оружие смертоноснее?

Румо задумался.

— А представь: в бою ты лишился глаз — всякое бывает! А со мной можно сражаться хоть с закрытыми глазами.

— Ты можешь видеть?

— В любом направлении. Только не спрашивай как.

— Я и сам вижу с закрытыми глазами. Носом. Ушами.

— Серьезно?

— В любом направлении. Только не спрашивай как.

— Вот как? Хм. Ну вот еще: я умею читать не только твои мысли, но и мысли противника. Могу предугадать любой его маневр.

— Правда?

— Правда… правда… правда… — нашептывал меч, будто гипнотизируя.

— Ну уж нет! — воскликнул Румо. — Это одна из твоих штучек.

— Стой! Могу доказать.

— Как же? — спросил Румо.

— Как? Дай-ка подумать. А, вот: может, тебе есть, с кем свести счеты в этом городе?

— Еще бы. Конечно, есть.

— Есть у него меч или еще какое оружие?

— Целая куча. Он лучший фехтовальщик в городе.

— Тем лучше. Послушай-ка, если мы вместе проучим этого выскочку, ты поверишь, что мы созданы друг для друга?

— Может быть.

— Идем же к нему!

МАСТЕР ФЕХТОВАНИЯ

Ушан Делукка пребывал в отличном настроении. Он недавно встал с постели, проспав двенадцать часов и хорошенько отдохнув, выпил кофе и съел яичницу из восьми яиц.

«Какая отличная штука — жизнь! — думал он. — Недурно бы теперь принять ледяной душ и поработать в фехтовальном парке».

Вообще-то, Ушан редко бывал в хорошем расположении духа. Он славился не только мастерством фехтования, но и сильнейшими перепадами настроения. И дело тут вовсе не в самочувствии Ушана, а в погоде: Ушан очень чутко воспринимал ее перемену.

— Какая будет погода, Ушан? — спрашивал его едва ли не каждый встречный во время прогулок по Вольпертингу. Прикрыв лапой глаза, Ушан втягивал носом воздух и отвечал, к примеру, так:

— Над Цамонийским океаном — область низкого давления, она движется на восток. Над сушей — область высокого давления, и едва ли она уйдет на север. Изотермы и изобары делают свое дело. Температура воздуха — в пределах нормы относительно среднегодовых показателей, относительно самого холодного и самого жаркого месяца и относительно нерегулярных месячных колебаний. Упругость водяного пара демонстрирует показатели максимума, влажность воздуха умеренная. Иными словами, день будет ясным.

И за верность прогноза можно было ручаться головой.

Малейшие перемены погоды доставляли Ушану чрезвычайные неудобства. Будто через мозг пропускали электрические разряды, барабанные перепонки протыкали раскаленными иглами, а в глаза лили кипяток. Мешки под глазами становились темно-фиолетовыми, словно их наполнили свинцовой дробью, на лбу выступали глубокие морщины. При низком атмосферном давлении Ушан корчил такую гримасу скорби, что при одном взгляде на него хотелось плакать, и даже собственная его кошка с шипением пряталась подальше. В такие минуты жизнь казалась Ушану пыткой, и он с наслаждением размышлял о смерти. Не в силах вынести такие перепады настроения, от него даже ушла первая жена.