Дорога смерти - Роберт С. Стоун

Растянувшись у края плота — река здесь текла спокойно, — Брент закрыл глаза и вспомнил сон, который видел перед пробуждением. С некоторым испугом он осознал, что ему снилась Имбресс. Сон не был сексуальным, и, пожалуй, это беспокоило Брента еще сильнее. Простое желание он мог бы понять. В конце концов, последние несколько месяцев приходилось соблюдать вынужденное воздержание, так что его не удивили бы никакие фантазии в адрес любого существа с двумя или даже четырьмя ногами. Черт возьми, да еще пара таких месяцев, и даже Кэллом Пелл начнет казаться привлекательным!

Но сон Брента был гораздо причудливее. Они с Имбресс сидели в маленьком парке около Башни Совета. Происходящее смахивало на пикник — они что-то ели и хохотали, хохотали так безудержно, что пища вылетала изо рта.

«Ну, наверное, сон был навеян голодом», — подумал Брент. В Прандисе ему подчас снился Карн — иногда те дни, когда они вместе воровали в Белфа-ре, иногда времена шпионской деятельности. А порой ему снилось то, чего никогда не происходило наяву. Он обычно рассказывал Карну о своих снах, и они в шутку пытались истолковать их.

Нет, ему бы никогда не пришло в голову рассказать свой сон Имбресс. Дать ей понять, что она хоть как-то присутствует в его подсознании? Одна мысль об этом казалась унизительной.

Брент открыл глаза и повернулся к женщине. Елена сидела, скрестив ноги, в передней части плота, ее лицо скрывала завеса блестящих рыжих волос. Утром, пока поджаривался заяц, она быстро вымыла голову. Брент подозревал, что женщине очень хочется выкупаться целиком, но она не собиралась делать этого в его присутствии. Он, впрочем, тоже. Они достаточно намокали, вытаскивая и спуская плот на воду, и хотя их одежда находилась в жутком состоянии, ни один не решился предложить выкупаться и постирать вещи.

Бывший шпион полагал, что Имбресс, как и накануне, останется в этой позе большую часть дня. Так и будет сидеть, опустив голову и глядя в воду, не столько в поисках внезапных водоворотов, сколько желая сосредоточиться на задаче, ожидавшей их в конце речного путешествия. Он подумал, что на самом деле они с Имбресс похожи гораздо больше, чем ему хотелось бы признать. Целеустремленная. Упрямая.

Но имелось одно существенное различие, которого он не мог постичь до конца. Бывший шпион ввязался в эту безумную погоню, потому что Хейн искалечил одного из очень немногих людей, к которым Брент был привязан. Даже мимолетная мысль об этом наполняла его сердце яростью, заставляя руки тянуться к рукояти меча. В Прандисе Брент считал себя неуязвимым. Если бы Хейн украл у Брента состояние, у того нашлось бы еще несколько, припрятанных про запас. Если бы убийца поджег завод, у Брента имелось еще несколько. Но за целую жизнь Брент встретил только двух людей, которых мог назвать настоящими друзьями, пусть даже один из них часто доводил его до белого каления. Теперь Карн был искалечен, а второй, Брент в этом почти не сомневался, лежал мертвым под развалинами Хаппар Фолли.

Опять его захлестнула волна сожалений — почему он не был добрее к Марвику, пока имелась такая возможность? Впрочем, с ним так обычно и бывало, верно?

Однако Брент никак не мог понять мотивов, движущих его спутницей. Судя по всему, у нее не имелось никакого личного интереса. Господи, да она всего лишь наемный работник! И тем не менее она здесь, рискует жизнью только потому, что Тейлор Эш приказал ей. Можно подумать, рабочие с завода Брента стали бы рисковать жизнью, чтобы способствовать росту производства, нелепость! Или это как-то связано с Эшем? Может быть, этот человек умеет добиваться слепого повиновения? Подумав, Брент отмел эту мысль. Елена Имбресс действовала так, словно на кону стояло нечто большее, чем ее карьера или желание угодить начальству. Просто она почему-то должна была делать то, что делала. Весь этот вздор насчет войны — даже насчет весьма маловероятной возможности, что Индор действительно хочет нарушить Принятие Обета, — как она может так относиться к этому, ведь даже ее собственная жизнь значила для нее меньше? Между Индором и Чалдисом сотни раз случались войны до Принятия Обета и сотни после. Во все времена бывали войны и гибли солдаты. А посему нужно держаться подальше от правительства и зарабатывать достаточно денег, чтобы, если понадобится, откупиться от призыва. Чем дольше Брент смотрел на спину Елены Имбресс, тем эта женщина казалась ему более загадочной.

Он пытался подремать, он считал валуны, мимо которых они проносились, он бессчетное число раз тыкал копьем в рыбу, проплывавшую мимо, но, несмотря на все попытки отвлечься, спокойствие дня и бесконечный плеск реки действовали угнетающе. Наконец Брент наклонился вперед и прекратил бесполезную борьбу с собственным любопытством.

— Что же заставило вас пойти работать в министерство разведки? — спросил он.

Елена резко откинула голову назад, настолько удивил ее внезапный вопрос Каррельяна. Учитывая его безмерное презрение к ее работе, она просто не могла вообразить, с чего вдруг он проявил к ней интерес. Если этому человеку просто скучно и он хочет праздной болтовни, у Елены не было ни малейшего намерения обеспечивать ему такое развлечение. А если он хотел поднять ее на смех…

Она пристально посмотрела на спутника, ожидая увидеть притаившуюся на его губах насмешку, но Брент избегал взгляда женщины, упорно созерцая стремительно мчащуюся реку. Пытался ли он посмеяться над ней или нет, но Елена не могла придумать ничего более безопасного, чем дать честный ответ.

— Если хотите знать, Каррельян, — произнесла она холодно, — я пошла работать в министерство, потому что в армию женщин не берут. А даже если бы и брали, я могу принести больше пользы в разведке, чем сидя на берегах Циррана и ожидая, пока индорцы решат развязать следующую войну. Я пошла работать в разведку, ибо в отличие от вас я считаю, что большинство чалдианцев — приличные, трудолюбивые люди. И я уверена, что Республика, как бы ни было развращено правительство, все равно лучше, чем любая индорская монархия. Или гатонская теократия, это безразлично.

Брент наклонил голову набок, как будто обдумывая ее ответ.

— Это объясняет, почему нам вообще нужно министерство разведки, признал он. — Это то, за что я плачу налоги. Но почему вы захотели работать именно там?

— Неужели вам это на самом деле интересно, Каррельян? — рассмеялась Имбресс.

Брент ничего не ответил. Он просто сидел на прежнем месте, глядя на изменчивую игру света на поверхности воды. Нет никакой нужды продолжать, решила Имбресс.

Но почему-то продолжила рассказывать.

— Я выросла в Аторе, Каррельян, это далеко, и я сомневаюсь, что вам известна моя семья. Мой отец сделал свое состояние, торгуя тканями. На тканях можно заработать гораздо больше денег, чем вы думаете. Состояние не такое, как у вас, конечно, но вполне достаточное для того, чтобы мой отец начал копить разные вещи.

На краткий миг вместо вод Лесной Крови перед мысленным взором Елены появилась река Раммюн, которая текла рядом с поместьем ее отца. Весной она бурлила неподалеку от ухоженного парка с подстриженными кустами и пустыми бельведерами, с изъеденными временем статуями, стоявшими, словно отшельники, среди зарослей миртов и азалий, единственных друзей маленькой девочки.