Дорога смерти - Роберт С. Стоун

— Мы договорились сотрудничать, — тихо сказала Имбресс, изо всех сил стараясь скрыть раздражение. — Я хочу предложить вам сделку.

— Сделку? Брент повернулся, чтобы лучше видеть агента. Он-то считал, что они уже обо всем договорились вчера, перед тем как взяться за постройку этого чертового плота. Эта женщина могла бы, в сущности, стать неплохим компаньоном, держи она рот на замке. Но стоило ей заговорить, сразу же возникали проблемы. Похоже, для любого, кто работал в разведке, сотрудничество означало следующее — я тебе приказываю, а ты исполняй.

Если сравнивать Елену Имбресс и реку, то еще неизвестно, которая окажется более властной.

— Какую именно сделку? — вздохнул он.

— Вы прекрасно понимаете, какая опасность грозит Чалдису, если Мадх добьется успеха, как бы вы ни притворялись, что вас это не беспокоит. Это коснется всех, — настаивала она. — Вы же не думаете, будто Маллиох оставит чалдианским богачам их деньги, если вынудит нас подчиниться своей воле? Что бы ни произошло, вы пострадаете вместе со всеми. И ваш друг тоже пострадает.

Брент закрыл глаза. Было до боли ясно, к чему она клонит. Имбресс зря тратила время. Патриотические призывы никак не могли повлиять на человека, который знал больше грязных секретов чалдианского правительства, чем любой другой житель этого государства.

— Если вы собираетесь запеть государственный гимн… — начал ерничать Брент.

— Я прошу только одного, — перебила его Имбресс, — помогите мне остановить Мадха. Что бы ни случилось, важнее всего захватить или убить его. Брент запрокинул голову и захохотал. По-своему, весьма неуклюже, но иногда Елена могла быть действительно забавной.

— И вы называете это сделкой? — с недоверием переспросил он. — Это просто прекрасно, что Башня Совета является монополией чалдианского правительства, агент Имбресс… поскольку, уж извините, ни в одной другой сфере деятельности вы бы не продержались и недели.

Имбресс плотно сжала губы. Ей пришлось подождать минуту, чтобы восстановить самообладание и продолжить.

— Сделка, — снова заговорила она, — заключается в том, что после того как вы поможете мне разобраться с Мадхом, я помогу вам убить Хейна. Не важно, чего это будет стоить, не важно, сколько времени это займет. Я даю вам слово, Каррельян. Если мне придется взять отпуск в министерстве и пять лет вместе с вами выслеживать этого подонка, я это сделаю. Конечно, есть шанс, что мы найдем сразу их обоих, и тогда сейчас мы зря тратим силы на болтовню. Но если они разделились, сперва нужно обезвредить Мадха. Хейн может подождать. Ваша месть может подождать. И я клянусь вам, если так будет, я сделаю потом все, что в моей власти, чтобы помочь вам.

Краска проступила на ее щеках. Брент понимал, что ей отнюдь не легко было дать подобное обещание. Вероятно, она считала, будто идет на известное самопожертвование… pi этот забавный взгляд на вещи почти заставил Брента улыбнуться.

— Не пойдет, — сказал он.

Зеленые глаза Имбресс широко распахнулись от удивления и гнева.

— Что?

— Не пойдет, — повторил Брент.

— Не отказывайтесь, Каррельян, — предупредила Елена. — Я предложила вам все, что могла.

— Именно в этом и проблема, — ответил он, внезапно становясь серьезным. — Мне не нужна ваша помощь. Мне не нужна ничья помощь. Хейн только мой.

Имбресс откинулась назад, закрыв лицо руками. Через секунду она провела пальцами по волосам и потрясла головой, словно просыпаясь.

— Неужели в вас нет никакой преданности? — спросила она. — Ни капли патриотизма?

Брент рассмеялся.

— Я предан Карну. А вот патриотизма, его действительно не имеется. Что сделало для меня правительство Чалдиса? Ах да, поместило в сиротский приют в Белфаре, где детей жестоко избивали за малейшую провинность, и потому улицы оказались более безопасным местом.

Елена отвернулась от него, ощущая горечь во рту. Итак, у Каррельяна было тяжелое детство, и, как следствие, он остался ребенком на всю жизнь. Как будто этот идиот был единственным, кого били в детстве. Как будто эта боль перевесила всю боль мира.

Женщина больше не произнесла ни слова, и внезапно Лесная Кровь показалась Бренту очень миролюбивой.

Сперва Карн планировал осуществлять общее руководство делами Каррельяна прямо из маленького домика Масии, расположенного на окраине города, недаром он привык работать вдали от нервного центра промышленной империи своего друга — завода, где осуществлялась сборка генераторов. На самом деле и он, и Брент всегда работали в поместье, практически никогда не бывая в кабинетах, оборудованных для них на заводе. Поначалу Карн не сомневался, что документы можно с таким же успехом доставлять в маленький домик Масии, и не видел причин для беспокойства.

Масия же сразу обнаружила назревавшую проблему. Честно говоря, не заметить ее мог только слепой.

Высоченные стопки контрактов, планов и отчетов угрожали вытеснить даже мебель из ее маленького, двухкомнатного домика. Уже через несколько часов женщина топнула ногой и заявила, что на время работы она Карна выселяет. Кроме того, заметила она, смена места для него просто необходима — очень вредно для здоровья проводить всю жизнь законопаченным в крохотном домишке. Поэтому каждое утро за Карном приезжал экипаж и отвозил его работать в особняк Каррельяна.

Сегодня, однако, никакая смена обстановки не помогала. Карн сидел за столом, тупо уставившись на одно-единственное письмо — отчет о том, как недостаток рабочих рук в горах Элленден вскоре взвинтит цену на медную проволоку — и не имея ни малейшего представления о том, что он должен предпринять по этому поводу и почему это вообще должно его беспокоить. Его мысли продолжали крутиться вокруг новостей, которые ему приносил Кэтам из гораздо более близких районов, — новости об убийствах и самоубийствах, о бунтах и мятежах, причем все эти события явились прямым результатом обнародования черных досье, он сам сделал их достоянием гласности несколько дней назад. Ему тогда почему-то казалось, что рассекречивание подобной информации станет неким актом правосудия. Но если это правосудие, то Карн теперь не мог понять, чем оно отличается от простой мести. Он надеялся, что многое можно будет начать с чистого листа, а взамен их поджидали лишь новые беды.

Еще утром Кэтам принес сообщение о последнем дне суда над Андусом Райвенвудом. Он оказался весьма скорым — два дня военному трибуналу зачитывали свидетельские показания, затем сегодня утром состоялось обсуждение, продлившееся несколько часов. Так что уже завтра до захода солнца голова Андуса Райвенвуда будет торчать на столбе, установленном перед Башней Совета.

И Карн почему-то не сомневался: если пройти целиком весьма извилистый путь, то можно обнаружить, что ответственность за произошедшее ложится непосредственно на него. Он каким-то образом виновен в гибели порядочного человека…

Бейли остановился на пороге и нерешительно кашлянул, желая привлечь внимание хозяина. В строгих линиях его ливреи сегодня чудилось нечто агрессивное. Возможно, подобное впечатление возникало из-за того, что весь привычный окружающий мир распадался на части.