Холодные дни - Джим Батчер

– И… эта чума. Что она делает? – спросил я.

– Изменяет то, что нельзя менять, – сказала девушка тихо. – Она уничтожает отцовскую любовь к семье, превращая ее в маниакальную амбицию. Она извращает и разлагает добрые намерения представителей смертного закона в насилие и смерть. Она разрушает разумный страх не слишком талантливого волшебника, удерживающий его от стремления к большей силе – любой ценой.

Я почувствовал, как моя голова дернулась назад, словно она ударила по ней молотком для крокета, а низ живота снова опустился.

– Виктор Селлз, человек-тень, – прошептал я. – Агент Дентон и гексенвольфы. Леонид Кравос – Кошмар. Мои первые три дела.

– Да, – прошептала Лилия. – Каждый из них попал под влияние заразы. Она их и уничтожила.

Я положил руку на перила и оперся на них.

– Четвертое дело. Аврора. Борец за мир и исцеление, собиравшаяся заменить естественный порядок вещей хаосом.

В глазах Лилии блеснули слезы.

– Я видела, что эта зараза делала с ней, – сказала она. – Я не знала, что происходит с моей подругой, но видела, как это меняет ее. Извращает день ото дня. Я любила Аврору как сестру, сэр Рыцарь. Но в конце концов даже я поняла, во что она превратилась. – Слезинки покатились, но девушка даже не стала стирать их с лица. – Я видела. Я знала. В конечном итоге, возможно, ты ее и убил, Гарри. Но ты также оказал ей добрую услугу.

Я покачал головой.

– Я… Я не понимаю, почему ты не хотела рассказать мне об этом.

– Никто из тех, кто знает, не говорит об этом вслух, – сказала Лилия.

– Почему?

– А ты сам не понимаешь? – воскликнула Лилия. – Что, если ты тоже оказался бы зараженным? А я открылась бы тебе, сказав, что знаю, что происходило?

Я переключил скорости в мозгах и немного подумал.

– Э-э… тогда… – Меня начало тошнить. – Тогда ты была бы угрозой. И мне пришлось бы убить тебя, чтобы заставить замолчать. Или сделать тебя новым рекрутом.

– Именно, – сказала Лилия.

– Но к чему подозревать именно меня в том, что я заражен?… – Я слышал, как мой голос слабеет по мере того, как приходило понимание: это было единственным, что с такой силой могло настроить Лилию против меня.

– Расслабься, – сказала Лилия и поманила меня рукой.

И тут сучья Мэйв, Зимняя Леди, появилась на дальнем конце мостика и небрежным шагом направилась к нам. Одета она была в кожаные брюки темно-лилового цвета и барвинковый свитер, рукава которого доходили до концов ее пальцев. Рот мерзавки был искривлен в злобной издевательской ухмылке.

– Привет, здоровяк, – промурлыкала она. – Ну что, Лилия тебя уже просветила?

– Еще нет, – сказала Лилия. – Мэйв, эта информация не из тех, которые просто вколачиваешь кому-то в глотку.

– Как бы не так, – сказала Мэйв, широко улыбаясь.

– Мэйв… – начала Лилия.

Мэйв сделала небольшой пируэт, завершив его тем, что пальцы ее ног едва не соприкоснулись с моими. Она улыбнулась мне, обнажив свои очень белые и слишком острые зубы. – У тебя есть камера? Хочу, чтобы нас кто-нибудь снял.

– О Боже, – сказала Лилия.

Мэйв еще ближе наклонилась ко мне, улыбка стала еще шире.

– Мэб, – выдохнула она, – моя мать, Королева Воздуха и Тьмы, и твоя госпожа… – Губы почти касались моей щеки: – Мэб заражена, и полностью, безвозвратно лишилась рассудка.

Мой позвоночник превратился в ледяной стержень.

– Что?

Лилия смотрела на меня печальным понимающим взглядом.

Мэйв разразилась звонким хихиканьем.

– Правда, правда, – сказала она. – Она хочет уничтожить мир смертных, чародей, и проделать это сегодняшней ночью – выпустить хаос и разрушение, каких не бывало со времен Атлантиды. И не заблуждайся – она его уничтожит.

Лилия кивнула, в ее глазах пульсировала боль.

– Если… – начала она. – Если…

Я закончил мысль, которую Лилия явно не хотела проговаривать до конца.

– Если, – прошептал я, – кто-то не уничтожит ее прежде.

Этот день начинался так буднично и скучно: меня едва не прикончили на праздновании моего дня рождения, а потом Мэб приказала мне убить бессмертную. В покушении я выжил, и если бы у меня хватило здравого смысла заткнуться и выполнить приказ Мэб без лишних вопросов, я мог бы сейчас почитывать где-нибудь хорошую книжку или что-нибудь в этом роде и ждать, пока часы пробьют время укокошить Мэйв.

А вместо этого заполучил вот что.

– Люблю наблюдать, как он думает, – сказала Мэйв, обращаясь к Лилии. – Буквально слышишь, как несчастная белка все крутит и крутит колесо.

– Ты совершенно огорошила его своим сообщением, – сказала Лилия. – И чего же ты ожидаешь?

– А, ты об этом, – сказала Мэйв. Ее глаза вспыхнули. – Чародеи всегда так самоуверенны! Люблю выводить их из равновесия. Особенно этого.

– Почему меня? – спросил я. Вообще-то в их разговоре я не участвовал.

– Ты убил мою кузину, чародей, – сказала Мэйв. – Аврора была весьма жеманной особой, но она была семьей. И я всегда рада, когда ты страдаешь.

Я сердито взглянул на Мэйв и сказал:

– В один прекрасный день мы с тобой можем разойтись во мнениях.

И повернулся к Лилии.

– Вы говорите, что Мэб хочет запустить Армагеддонофон. Чудесно. И как же она собирается это сделать?

– Мы пока не знаем наверняка, – сказала Лилия с серьезным выражением лица.

– Похоже, что-то там с неким островом, – беззаботно произнесла Мэйв.

Что, съел?

Разрушить чей-то могучий и смертоносный ритуал – не такая уж пугающая концепция. Я и прежде это проделывал, причем не раз. Но знание, что я должен спустить с рельсов ритуал Мэб, делало ситуацию намного хуже. Я Видел Мэб прежде, в неподдельном восприятии моего Взгляда, и я помнил ее немыслимую мощь с абсолютной ясностью. Мэб располагала мощью того типа, для описания которого требуются экспоненты. Я чувствовал себя как человек с парой мешков и лопатой, которому только что приказали остановить надвигающийся цунами.

К тому же Мэб отлично знала место. Она месяцами ухаживала за мной там. Она знала силы Духоприюта, его защитные точки и его потенциал. Черт дери, да я же был ее входным билетом, по сути, был единственным, кто помог бы ей попасть на остров.

– А знаете, – сказал я громко, – возможно, я совершил ошибку, приняв эту сделку с Мэб.

Обе Леди смотрели на меня в упор. Ни одна из них не произнесла: «Наверняка», но слово это тем не менее словно повисло в воздухе.