Что за рыбка в вашем ухе? - Дэвид Беллос

Юмористические замечания, абсурдные истории, остроумные анекдоты и дурацкие шутки непереводимы, только если упорно считать перевод подбором соответствий нижнего уровня между означающими. Но очевидно, что перевод — это нечто иное. Это поиск соответствий, относящихся к тем измерениям высказывания, которые вместе взятые и образуют его суть в данном контексте.

Из этого все еще неясно, что имеется в виду под соответствием. Но мы к этому приближаемся.

В переводах часто меняют многие характеристики оригинала ради сохранения того, что особенно важно в данном контексте. Однако есть свойство письменной и устной речи, которое традиционно относят не к конкретным характеристикам высказывания, а к их общим взаимосвязям. Речь идет о стиле.

Стиль — это больше, чем жанр. Кулинарные рецепты обычно переводят не просто на какой-то неопределенный английский, а на язык кулинарных рецептов — жанр, определяемый стандартными особенностями кулинарных рецептов в нашем языке.

Аналогичным образом французские стихи переводят не просто на английский — их, как утверждает американский поэт и переводчик Ч. К. Уильямс, переводят на язык поэзии. Поэзия — это особое социокультурное языковое явление и поэтому может считаться жанром в нашем смысле, но формы ее при этом разнятся. Помимо жанра, переводчику поэзии приходится выбирать и стиль.

Двадцать лет назад Элиот Уайнбергер и Октавио Пас выпустили любопытный очерк, он же антология, под названием Nineteen Ways of Looking at Wang Wei[149], куда вошли девятнадцать английских переводов одного стихотворения китайского поэта VIII века,.

Оставляя в стороне все их рассуждения о том, какие из этих переводов Ван Вэя предпочтительнее, мы видим, что в книге представлены девятнадцать разных способов создания поэзии на английском, девятнадцать явственно различимых стиля (в духе Элиота, в духе Эшбери, свободный стих и так далее). Десятью годами позже Хироаки Сато опубликовал One Hundred Frogs[150] — компиляцию из (на самом деле более чем сотни) уже опубликованных английских переводов знаменитого хайку Мацуо Басё:

Если «стиль» — это то, что позволяет определить различия между этими тремя версиями хайку Басё, значит, этим термином обозначаются не индивидуальные свойства поэзии, допустим, Аллена Гинзберга, Джона Мейсфилда или Огдена Нэша, а общие свойства стихов, написанных в соответствующем стиле — в духе Гинзберга, Мейсфилда или Нэша (кстати, одно из них действительно написано Гинзбергом). В этом смысле стиль можно имитировать, причем не только ради создания комического эффекта. Студенты консерваторий упражняются в сочинении музыки в стиле Моцарта или Баха, а писатели учатся писать как Флобер{154} или Пруст{155}. Ниже приведены отрывки, написанные вовсе не Николаем Некрасовым, не Корнеем Чуковским и не Михаилом Зощенко, — но достаточно даже смутных школьных воспоминаний, чтобы понять, какой из них напоминает Некрасова, какой Чуковского, а какой Зощенко[152]:

Глядя на эти примеры, можно подумать, что перевод стиля — это упражнение в пародировании и что задача переводчика — выбрать примерный аналог из стилей, уже имеющихся в той культуре, на язык которой он переводит. Многие переводчики художественной литературы именно так и поступают. Например, читая новое французское произведение, я мысленно перебираю английские стили, которые могли бы подойти, а приступая к новой работе, часто пролистываю книги на полках, чтобы освежить в памяти особенности выбранного стиля. Но такое представление о стиле как о сформированном культурой наборе характеристик, присущих тому или иному автору, периоду, литературному жанру или школе, противоречит другой широко распространенной идее: что стиль — это уникальные особенности индивидуальной речи. Коротко говоря: если стиль «неподражаем», то как его можно имитировать?