Последняя воля Нобеля - Лиза Марклунд

— Самый простой способ убить мышь — это резко потянуть ее за голову. Происходит разрыв спинного мозга и наступает мгновенная смерть. Более крупных животных мы помещаем в ящик и заполняем его смесью кислорода и углекислого газа.

Газовая камера, подумала Анника, не забыв кивнуть.

Биргитта Ларсен вернулась вместе с Барнардом Тореллом. На нем тоже красовалась синяя шапочка.

— Это Анника Бенгтзон, — сказала профессор.

Анника и Торелл, не снимая латексных перчаток, обменялись рукопожатиями.

— Такие докторанты, как ты, — будущее нашей науки. — Торелл широко улыбнулся.

Биргитта Ларсен рассмеялась:

— Анника — газетный репортер. Она собирается описать мир научных исследований. Анника, не хочешь написать о Бернарде? Он обещает помочь с финансированием ремонта лабораторного корпуса.

— Я пока рассматриваю это как предмет для переговоров, — ответил Бернард Торелл, улыбнувшись и Биргитте Ларсен.

— Нет, ты только представь себе: ярко-желтые стены, мягкая цветовая гамма узора, лучшее освещение, удобные полы.

Она обернулась к Аннике.

— Бернард — просто находка для нашего института, — сказала она, беря доктора Торелла под руку. — Мы так рады, что ты здесь!

Она похлопала его по латексной перчатке.

— Никлас, проводи, пожалуйста, к выходу госпожу Бенгтзон.

Молодой человек, присматривавший за животными, подошел откуда-то сзади — в зеленом халате и синей шапочке.

Кажется, она относится к нему с материнской нежностью, подумала Анника, когда профессор Ларсен вместе с Барнардом Тореллом исчезла в комнате с крысами.

Томас нервно посмотрел на часы. Оставалось всего десять минут.

Он судорожно повел плечами и попытался расслабиться — это же просто смешно!

«Я же не женюсь, — подумал он. — Это всего-навсего обычное совещание. Они проходят каждый понедельник, с чего я так завелся?»

Он встал, не в силах усидеть на месте, вышел в коридор и заглянул в кабинет Пера Крамне.

— Мы идем? — спросил он.

Крамне в это время лихорадочно пытался засунуть в пластиковую папку толстую стопку листов.

— Ты выступаешь пятым, — сказал руководитель отдела. — Первым пойдет криминальный отдел — что-то о судах и о практике найма на работу, если я правильно помню. Потом будут рассмотрены какие-то предложения, касающиеся полиции, так что тебе надо прийти часам к одиннадцати, не раньше. Мне надо отдать на рецензию некоторые документы, поэтому я иду сейчас.

Томас кивнул, чувствуя, что немного краснеет. Он знал, что потребуется некоторое время для утверждения документов, которые в следующем году будут регулировать работу полицейских властей. Все дело было в нюансах формулировок, порядке перечисления пунктов и в упоминании приоритетов на титульном листе.

— Ты остаешься здесь или как? — спросил Крамне от двери.

Томас торопливо вышел из кабинета коллеги и вернулся к себе.

Сейчас он не мог думать ни о чем другом.

В пятницу он просмотрел весь материал вместе с Крамне, генеральным директором юридического отдела и статс-секретарем. Поправок практически не было. После этого документ перепечатали и размножили, чтобы министр мог ознакомиться с ним в выходные дни. В тот вечер Томас видел, как в кабинет министра несли кипы бумаг. Если даже министр будет трудиться все выходные сутки напролет, у него все равно нет никаких шансов все это прочитать.

Раздраженно вздохнув, Томас снова уселся за компьютер. Он дважды щелкнул по значку своего любимого пасьянса, который — если приложить голову — можно было сложить всегда. По статистике, он выиграл в восьмидесяти семи процентах случаев и выиграл последние одиннадцать игр подряд. Он нажал клавишу «Новая игра» и получил весьма замысловатый расклад — три короля внизу и два туза в самом начале столбцов.

Ничего, обойдется, подумал он. Всякий пасьянс можно разложить, иначе не было бы и игры.

Он переложил на свободные места две девятки и тройку и открыл туз.

Потом Томас подумал о том, что произойдет после сегодняшнего совещания, и испытал легкое головокружение. Его предложение войдет в обойму, о нем узнают в правительстве и риксдаге. Возможно, предложение дойдет и до профильного комитета. Если же все сложится удачно, то это законодательное предложение ляжет на стол Верховного суда и высшего административного суда в законодательном совете, где его проверят на соответствие Конституции.

Его предложение. Его труд.

Где-то на дне кейса зазвонил сотовый телефон. Томас выпустил из руки мышку и полез в кейс. Вытащив телефон, он посмотрел на дисплей. Сейчас ему некогда тратить время на всякие пустяки. Номер на дисплее был ему незнаком.

— Это Томас Самуэльссон, отец Калле?

Черт, звонят из детского сада.

— Сожалею, но с вашим сыном произошло несчастье, — сказала воспитательница. Голос ее был тихим и печальным. — Калле упал с гимнастической стенки во дворе и поранил голову. У него на лбу глубокая рана, и мы опасаемся, что, кроме того, сотрясение мозга. Рану надо зашить. Как скоро вы сможете приехать?

Томас ощутил в груди тугой узел и посмотрел на часы.

Десять минут одиннадцатого.

— Я страшно занят, — глухо произнес он, глядя на игральные карты на экране. — Вы не пробовали позвонить Аннике? Она сегодня не работает.

— Домашний телефон не отвечает, а сотовый выключен.

Голос воспитательницы стал тверже.

Черт, ну надо же, какая незадача, будь оно все проклято!

Он рванул себя за волосы и встал.

— Я не могу приехать сейчас, — сказал он. — Я нахожусь на совещании и не могу, не имею права его покинуть до четверти двенадцатого.

— У вашего сына, наверное, сотрясение мозга, потому что его столкнули с двухметровой высоты. — В голосе женщины слышалось раздражение. — Когда вы сможете приехать?

— Сколько времени потребуется, чтобы доехать до вас от Розенбада? — стараясь придать голосу значительность, ответил Томас.

На воспитательницу не произвел ни малейшего впечатления адрес Дома правительства.

— Мы будем вас ждать, — сказала она, — но если он вдруг начнет терять сознание, то вызовем скорую.

Она отключилась.

Некоторое время Томас сжимал в руке телефон, бессмысленно глядя на экран монитора. Потом он сделал ход, который хотел сделать до того, как раздался звонок. Положил шестерку на семерку. Экран вздрогнул. Остался один ход. Если он окажется неверным, игра будет проиграна.

Что же делать? Надо ли уйти, перепоручив другому человеку доклад на совещании в Голубой комнате? Но сможет ли другой сделать доклад как надо?