Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон

– Так у тебя есть работа? – спросила я, чтобы прерватьзатянувшуюся паузу.

Л»Айви передернула плечом:

– Я поговорю с Дженксом. – Это хорошо. – С облегчениемв душе я посмотрела ей в глаза. Хоть что-то, о чем мы можем поговорить, неспоря. – Я сегодня заезжала домой к этому вервольфу. Бедняга меня не впустил.Над ним девчонки-пикси постарались – всю голову косичками заплели.

Я как-то проснулась утром с волосами, вплетенными в бахромумоего пледа. Маталина потом заставила девочек извиниться, но я сорок минутволосы выпутывала. Сейчас бы я почти все на свете отдала, чтобы снова такпроснуться.

– Да, я его видела, – сказала Айви, и я резковыпрямилась на стуле.

– Ты там была? – спросила я, глядя, как Айви беретпальто из прихожей и возвращается. Она надела пальто, и кожаная короткая курткапрошуршала шелком по шелку.

– Я там была дважды, – сказала она. – Меня этотвервольф тоже не пустил, но одна из моих подруг вытаскивает его на свидание,так что на звонки в дверь придется отвечать Дженксу, этой мелкой заразе.Типичный низкорослый мужчина – самолюбие у него размером с Большой Каньон.

Я тихо засмеялась, и тут вернулась Керн. Одолженное пальтовисело у нее через руку, а в пальцах она держала туфли, которые купил ей Кизли.Я не собиралась ей говорить, чтобы она их надела. Как по мне – пусть ходитбосиком по снегу, если хочет. Но Айви посмотрела на нее многозначительно.

– Ты тут немного одна побудешь? – спросила меня Айви,когда Кери опустила туфли на пол и заснула в них ноги.

– Бог ты мой, – буркнула я, вертясь на стулетуда-обратно. – Все со мной будет хорошо.

– Оставайся на святой земле, – добавила она, жестомприглашая Кери пройти вперед. – Не трогай линии. И ешь печенье.

– И не мечтай, Айви.

Макароны. Макароны с соусом «альфредо». Это мне сварил Ник впрошлый раз, как Айви пыталась запихнуть мне в глотку эти штуки. Я не моглаповерить, что она мне скармливает «бримстон». А впрочем, могла.

– Я тебе позвоню через час – проверить, что все впорядке

– Я не подойду, – ответила я раздраженно. – Я пойдупоспать.

Я встала и потянулась так, что пупок вылез из-под свитера итопа. Дженкс бы восхищенно присвистнул, если бы увидел, и тишина в стропилахбыла гнетущей.

Кери подошла со своей подушкой обнять меня на прощание. Этоменя удивило, и я не сразу ответила на ее объятие.

– Рэйчел может сама о себе позаботиться, – гордо заявилаона. – Она последние пять минут держит столько безвременья, что можно дырупробить в крыше, и сама об этом забыла.

– Черт побери! – воскликнула я, чувствуя, как у менягорят щеки. – И ведь правда!

Айви вздохнула, направляясь к двери.

– Меня не жди, – бросила она через плечо. – Я ужинаю сосвоими и до восхода не вернусь.

– Ты лучше пока энергию отпусти, – сказала Кери, бочкомнаправляясь за Айви. – По крайней мере, пока солнце не взойдет. Его можетвызывать кто-нибудь другой, и если потом не изгонит его как надо, он придет затобой и сможет попытаться тебя вырубить, добавив безвременья к тому, что ты ужедержишь. – Она пожала плечами весьма современным жестом. – Но если ты будешьоставаться на святой земле, все будет в порядке.

– Я отпущу, – сказала я рассеянно. Мысли у менявертелись вихрем. Кери застенчиво улыбнулась:

– Спасибо, Рэйчел, – сказала она тихо. – Приятночувствовать, когда ты нужна.

Я переключила внимание на нее:

– Всегда пожалуйста.

Снаружи донесло запах холодного снега. Я взглянула – Айвинетерпеливо стояла у порога, и в угасающем свете ее силуэт в черной кожеказался зловещим.

– Рэ-эйчел, пока-а, – протянула она насмешливо, и Керивздохнула.

Потом она повернулась и неспешно пошла к выходу, сбросив впоследний момент туфли и выйдя босиком на обледенелые ступени.

– Как ты выдерживаешь такой холод? – услышала я вопросАйви, и дверь за ними закрылась.

Я погрузилась в молчание и сумерки. Протянув руку, выключиланастольную лампу, и снаружи будто стало светлее. Я была в церкви одна –впервые, наверное. Ни соседки, ни бойфренда, ни пикси. Одна. Закрыв глаза, ясидела на чуть приподнятом амвоне и вдыхала, чувствуя запах фанеры поверхминдального запаха дурацких печений Айви. Легкое давление за глазами напомниломне, что я все еще держу в себе шар безвременья, и я небольшим толчком волисломала у себя в мыслях трехмерный круг, теплым потоком выпуская энергиюобратно в линию.

Открыв глаза, я пошла в кухню, бесшумно ступая в носках. Насамом деле я не собиралась спать, я хотела испечь шоколадные пирожные с орехамив качестве подарка Айви. Конкурировать с тысячедолларовыми духами мне не подсилу, значит, надо что-то своими руками сделать.

Зайдя в гостиную, я поискала пульт. Запах фанеры почтиоглушал, и я посмотрела на окно, которое Айви нарисовала на панели, имитируявид на кладбище. Я щелкнула проигрывателем: там подвывали «Оффспринг»: «Выходииграть». Ухмыльнувшись, я вывела громкость на максимум.

– Буди мертвых, – сказала я, бросая пульт и в танценаправляясь в кухню.

Грохочущая музыка исправила мне настроение, и я вытащилапомятый горшок для зелий, который больше для них использовать нельзя было, икнигу рецептов, уведенную у матушки. Пролистав ее, я нашла бабушкин рецептшоколадных пирожных, нацарапанный карандашом рядом с книжным – на вкус как картон.Двигаясь под музыку, я достала яйца, сахар, ваниль и вывалила их на кухонныйстол. Я уже поставила шоколадную стружку плавиться на плиту и отмериласгущенное молоко, когда почувствовала движение воздуха и услышала, как хлопнулавходная дверь. Яйцо выскользнуло у меня из руки и раскололось о кухонный стол.

– Айви, забыла что-нибудь? – крикнула я.

У меня адреналин хлынул в кровь, когда я отвела глаза отразбитого яйца и оглядела беспорядок в кухне. Мне ни за что все это не спрятатьдо того, как она в кухню войдет. Ну почему эта женщина не может хоть часпробыть вне дома?

Но в ответ прозвучал голос Кистена.

– Рэйчел, это я, – сказал этот голос, едва слышный загремящей музыкой из гостиной.

Я замерла на месте, вспомнив его поцелуй. Наверное, вид уменя был идиотский, когда он вышел из-за угла и остановился па пороге.

– Айви нету? – спросил он, оглядев меня с головы доног. – Прискорбно.

– Прискорбно? – переспросила я, собирая разбитое яйцосо стола в кастрюлю. Никогда бы не подумала, что Кистен выберет такое слово.

– А что, можно сказать «блин»?

– Да, блин!