Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон

– Сейчас стошнит, – сказала я. – Боже мой, меня сейчасстошнит. Рука Дэвида тяжело легла мне на плечо. Твердым уверенным движением онвывел меня в коридор.

– Я же тебе сказал, что хуже будет, – сказал он,заталкивая меня в ванную и локтем включая свет. – Не надо было садиться. Что выза народ, колдуны? Всегда все лучше всех знаете и никогда никого не слушаете.

Излишне говорить, что он был прав. Зажимая рот рукой, я едвадобежала до унитаза, и тут меня вывернуло. Печенье, чай, двухнедельной давностиужин. Дэвид вышел после первой моей судороги, оставив меня одну откашливаться ипережидать последние сухие спазмы.

Наконец я овладела собой. На трясущихся ногах встала,спустила воду. Не решаясь взглянуть в зеркало, прополоскала рот, глотая водупрямо из-под крана. Амулет я заблевала и потому сняла его и прополоскала подструей, потом положила рядом с раковиной. Все травмы тут же заболели снова, и ячувствовала, что заслужила эту боль.

С сердцебиением и слабостью я стряхнула воду с лица иподняла глаза. Рядом с моим мерзопакостным отражением стояла в дверях Керн,обхватив себя руками. В церкви царила жуткая тишина.

– Где Дженкс? – прохрипела я. Она отвела глаза, и яобернулась.

– Мне очень жаль, Рэйчел. Он уехал с Дэвидом.

Уехал? Не мог он уехать! На улице, блин, двадцать градусов! Послышалсяшорох, и подошел шаркающей походкой Кизли.

– Куда он уехал? – спросила я, дрожа от бушующих во мнедури с «бримстоном».

Кери опустила голову.

– Он попросил Дэвида отвезти его в дом его друга, ивесь сидх уехал с ним в коробке. Сказал, что больше не может рисковать своейсемьей, и… – Она посмотрела на Кизли, в ее глазах мелькнуло отражение света. –Сказал, что выходит из дела.

Он уехал?

Я дернулась к телефону. Семьей рисковать не хочет – ага, такя и поверила. Он этой весной убил двух наемных убийц фейри, а третьему оставилжизнь в назидание остальным. И не в холоде дело – – дверь починят, а до этоговремени можно было бы жить у меня или у Айви в комнате. Он уехал, потому что яему соврала. Понятно было по мрачному морщинистому лицу Кизли у Кери за плечом.Дженкс еще чего-то им наговорил без меня.

Шатаясь, я вышла в гостиную, разыскивая телефон. Он могпоехать только в одно место: к тому вервольфу, что снимал осенью заклятия смоего барахла. Мне надо поговорить с Дженксом, сказать, что мне очень жаль. Чтоя была полной идиоткой, что надо было ему верить. Что у него есть право на менязлиться, и что я виновата.

Но Кизли остановил меня, и я отступила от его старческойруки. Я глазела на него, дрожа: единственной защитой от холода ночи было тонкоеодеяло, прибитое им над дверью.

– Рэйчел, – сказал он, и Кери печально остановилась вкоридоре. – Я думаю… мне кажется, дай ему хотя бы день.

Кери дернулась и глянула в конец коридора. Я услышаладалекий звук открываемой передней двери, одеяло шевельнулось от ветра.

– Рэйчел? – донесся голос Айви. – Где Дженкс? И какогочерта у нас перед домом с грузовика сваливают лист фанеры?

Я села на стул, чтобы не упасть. Поставила локти на колени,уронила голову на руки. Во мне все еще воевали «бримстон» с дурью, вызываяслабость и дрожь. Черт побери, что же я теперь Айви скажу?

Кофе в моей большой кружке уже остыл, но я не хотела идти вкухню его менять: там Айви громыхала кастрюлями, готовя свое мерзкое печенье(хотя я уже ясно дала понять, что жрать его не буду, и бесилась как похмельныйтролль, что она пытается скормить мне «бримстон»).

Отставив остывший кофе, я потянулась к настольной лампе –послышался стук моего противоболевого амулета о косметический талисман,скрывающий синяк под глазом. Пока Кериучила меня сохранять энергию линий, уженачало смеркаться. Веселенький желтый свет заливал комнатные цветы у меня настоле и едва касался Керн, сидящей на подушке, принесенной от Кизли. Можно былобы заняться этим в более удобной гостиной, но Кери настояла на освященнойземле, хотя солнце и стояло высоко. И еще в святилище была тишина. Гнетущаятишина. Кери сидела по-турецки на полу – маленькая фигурка в джинсах исвободной рубашке – под тенью, оставшейся от креста. Рядом с ней стоял чайник счаем – от него шел пар, хотя моя кружка давным-давно остыла. У меня было такоечувство, что она подогревает чайник магией, но поди ее на этом поймай. Узкойрукой она почтительно держала тонкую чашечку – тоже принесенную от Кизли, – ана шее у нее поблескивало распятие Айви. И руки она никогда далеко от него неубирала. Старшая дочь Дженкса сегодня утром заплела ей волосы, и вид у Кери былтакой, будто она в мире с собой и со вселенной. Мне приятно было видеть еетакой – я помнила, что ей пришлось пережить.

Из кухни раздался глухой стук, потом лязгнула дверцадуховки. Я нахмурилась и обернулась к Кери в ответ на заданный вопрос:

– Готова снова попытаться?

Поставив потверже ноги в носках, я кивнула. С быстротой,достигнутой тренировками, я потянулась собственным сознанием и коснулась линииснаружи. Ци у меня наполнилось, взяв не больше и не меньше, чем всегда. Энергиятекла через меня примерно как река через пруд. Я умела такое делать еще сдвенадцати лет, когда случайно забросила Трента на дерево в летнем лагере егоотца. Сейчас мне надо было зачерпнуть энергии из этого пруда и поднять ее вцистерну у меня в разуме, говоря образно. Чье угодно ци – человека,внутриземельца или демона – может выдержать лишь определенное количество.Фамилиары используются как дополнительные носители ци, из которых может черпатьобращающийся к магии.

Кери подождала, пока я жестом показала, что готова, а тогдаобратилась к той же линии и залила в меня дополнительную энергию. Струйкой, ане потопом, как Алгалиарепт, но мне обожгло кожу, когда энергия переполнила ци,ища, где собраться лужицей. Продолжая аналогию реки и пруда, можно сказать, чтовода вышла из берегов и затопляла долину.

Мои мысли – единственное место, куда могла податься энергия,и пока она его искала, я построила в воображении миниатюрный трехмерный круг –который Кери почти целый день учила меня делать. Расслабив плечи, я ощутила,как струйка нашла это маленькое хранилище. Тут же ощущение тепла на кожеисчезло – это энергия, которую мое ци не могло удержать, стекала в кругртутными каплями. Пузырек расширялся, сияя красным мазком, принимавшим цветауры моей и Алгалиарепта. Фу, мерзость.

– Скажи свое ключевое слово, – напомнила Кери, и явздрогнула. Слишком поздно. Мы встретились с ней взглядами, и Кери скривилагубы. – Забыла, – упрекнула она меня, и я пожала плечами.

Тут же она перестала заливать в меня энергию, и излишек стекмгновенной искоркой обратно в линию.

– Скажи на этот раз, – напомнила она строго.

Кери – чудесная женщина, но не особо терпеливый учитель.