Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов

– Думаете, дошло до беспорядков?

– Нет. Авиаки по природе своей ненавидят конфликты, чичири работяги, арани прирожденные игроки, коканди негоцианты, коракси ученые. Только аксипити, фалки и аквили – солдаты и военные аристократы, но и они не рвутся на пули и клинки. К тому же в военной касте авиаков считается обязательным высшее образование и знание как минимум трех языков кроме родного наречия. Благодаря природной склонности к лингвистике они обычно учат универсал и исконный. Думаю, аквили не поддались на провокацию, но остальные авиаки – просто стадо глуповатых кур с маленькими мозгами.

Скомкав дешевую газетенку, я швырнул ее в сторону и взялся за более солидное издание… которое обрадовало меня еще меньше. С первой полосы высокомерно посматривал Огарэн л’Зорназа. Увидев меня, он брезгливо дернул носом и поджал губы.

– Пишут, что теперь у нас новый государственный обвинитель, Себастина, и мне понадобится много сладкого на завтрак, чтобы заесть привкус дерьма, появившийся во рту.

Поев в одиночестве, я покинул дом, а когда Себастина поймала для нас карету, приказал:

– В Край, человек. На самый край Края, через Птичий Базар, туда, где висельник!

Пришлось посулить двойную цену, чтобы запуганный извозчик согласился ехать так далеко. Через Клоповник и Чернь мы добрались до Птичьего Базара.

Бедного авиака подвесили на фонаре, что стоит у моста через узенький канал. Таких каналов в Старкраре тысячи, и часто они сопрягаются с канализационной системой, как этот, например. Запашок вокруг царит мерзкий. К сожалению, труп уже сняли, констеблей из оцепления тоже не видно, лишь одиноко покачивается пустая петля.

– Жаль, что ты не чувствуешь этого, Себастина, – сказал я, рассматривая ближайшие улицы.

– Чего, хозяин?

– Ненависти. Авиаки везде, они следят за нами сейчас. На виду всего лишь около десятка прохожих, но в небе… Как ты думаешь, вспышка ненависти к тэнкрисам заставит пернатых подданных вспомнить о любимой шалости их менее развитых предков?

– Не понимаю вас, хозяин.

– Ну, они не примут меня за бронзовую статую, как ты считаешь?

– Простите, хозяин, я не понимаю.

Мне осталось лишь тяжело вздохнуть.

– Но если кто-то из них попытается замарать вас сверху, я уничтожу его, как бы высоко он ни летал, хозяин.

– Не сомневаюсь. Но ты могла бы подыграть. Ладно. Господа из следственного отдела уже уничтожили все улики, если здесь вообще были улики. Таким образом, убийство, направленное на пробуждение межвидовой ненависти, останется нераскрытым. В ближайшее время уж точно. Едем дальше, а то меня от их ненависти уже подташнивает.

Край считается частью Старкрара лишь номинально, лишь по какому-то нелепому стечению обстоятельств. Это огромные пустые территории размером в несколько десятков лиг, относящиеся скорее к территориям столичных предместий. На карту Старкрара нанесена лишь самая южная оконечность Края, та, в которой живет городская беднота, а все остальное это просто пустырь с древними руинами, встречающимися там и тут, между которыми бесцельно бродят днагурданы.

– Дальше не поеду, митан! – крикнул извозчик, натянув поводья.

– Тебе не нужны деньги?

– Да вы сами посмотрите, они же везде!

Я выглянул через дверное оконце и заметил в отдалении бредущие по снегу гротескные фигуры.

– Они неагрессивны.

– А лошади их боятся!

Выругавшись, я полез вон из кареты.

– Стой здесь, днагурданов не зли, если уедешь, не получишь ни гроша. Ясно?

– Ясно, митан. Но вы, это, быстрее, а?

– Никто не смеет указывать благородному тану, как ему распоряжаться своим временем, – строго заявила Себастина. Под ее взглядом извозчик скукожился.

– Идем, нам действительно не следует тратить время зря, я наметил много дел на сегодня.

Мы двинулись на север, огибая сначала один холм, затем другой, спустились вдоль извилистого русла замерзшего ручья, затем прошлись между огрызками каменных колонн, которые в древности были величественным акведуком. Почти четверть часа мы шли по лабиринту из едва возвышающихся над землей каменных стенок. Еще век или два, и земля полностью поглотит это место, не останется ничего, что бы напоминало о предыдущих цивилизациях. Не то чтобы я жалел об этом, но оставалось легкое чувство потери, ведь я ровным счетом ничего не знал о тех, кто строил все это. Империя официально не одобряет интерес ко всему, что касается домескийской эпохи, и даже я не владею этой информацией.

Мы наконец вышли на вершину нужного холма, с которого открылся вид обширной пустоши. Внизу, у подножия стоит старинный особняк, окруженный густым садом, – единственное зеленое место насколько хватает взгляда. Посреди зимы.

Спустившись, мы наткнулись на троих днагурданов, бредущих по своим делам. Высокие уродливые создания, похожие на затвердевшие скопления наростов, какие появляются порой на древесных стволах. Асимметричные, словно созданные из физиологических дефектов, эти существа обладают чудовищной силой и неправдоподобной живучестью. Говорят, днагурдан может выжить, даже если разрубить его на десять кусков, потому что регенерирует с огромной скоростью. Правда, никто и никогда не вытворял такого с днагурданами. Обычно медлительные и неагрессивные, эти существа впадают в ярость и начинают очень быстро давать отпор, если им вредят. А еще они по-своему разумны.

Мы остановились и дали днагурданам медленно пройти мимо, после чего двинулись к особняку.

На несколько сотен метров вокруг сада вместо снега зелено-бурая клякса, остро пахнущая свежескошенной травой и навозом. Зеленая глина. Глиной это вещество, конечно, не является. Так агрономы называют смесь удобрений и подкормок, дополненную особыми алхимическими соединениями. Она питает любые растения, давая им огромную скорость роста и редкое здоровье. Когда-то местный хозяин навез к особняку несколько тонн дорогого удобрения, а теперь его можно встретить на очень большой территории северных окраин Старкрара. Днагурданы, постоянно шатавшиеся туда-сюда, понемногу растаскивают зеленую глину. Еще пара десятилетий, и придется завозить новую партию.

Войдя в сад, я в который раз поразился тому, какие же это все-таки дебри! Не сад, а настоящий лес, зеленый и сочный, несмотря на холодный сезон! Пришлось продираться сквозь заросли плюща, черничные кусты, крапиву, бегонию. Путь усложнялся еще и тем, что надо было тщательно следить, куда ставишь ноги, – нельзя топтать цветы, рубить или ломать ветки.

– Ты посмотри на этого засранца, – сказал я Себастине, указывая на клумбу львиного зева. – А ну вставай! Давай-давай, вставай, Даргул, иначе я не поленюсь и найду секатор!

Цветы всколыхнулись и оторвались от земли, превращаясь в оок. Живое и активное растение, переплетение корней, лиан, лоз, покрытое листьями, шипами, бутонами и почками. Оок несколько секунд пробыл в виде беспорядочной кучи зеленых побегов, а потом принял более понятную человекоподобную форму. На его плечах расцвела накидка из цветов львиного зева, глазами служили бутоны фиалок, а на руках он нарастил широкие мясистые листья крапивы. В таком состоянии оок достигал своей макушкой лишь моего живота и выглядел, будто какой-то зеленый коротыш. Коротышом он, кстати, и являлся по меркам своего народа.